Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Воннегут впервые попробовал свои силы в качестве писателя, работая в школьной газете. В Шортриджской школе был свой печатный станок, и ученики выпускали ежедневную газету Shortridge Echo , одно из немногих таких изданий в стране. Курт замечал: «Она стала выходить очень давно: в ней работали еще мои родители» [246] Vonnegut, Wampeters, 259. .

Писатель Дэн Уэйкфилд, составитель «Писем» Воннегута и сборника его речей «Здорово, правда?», тоже стал выпускником Шортриджской школы – правда, несколько позже – и тоже сотрудничал в Shortridge Echo . «Курт очень гордился этой работой, как горжусь ею и я», – сообщил мне Уэйкфилд. Они с Куртом познакомились на званом обеде. Их дружбу скрепили воспоминания об учебе в одной школе и о работе в одной школьной газете.

Маргерит Янг, оказавшая большое влияние на язык Воннегута, стала для него настоящим учителем. Впоследствии она «…написала всеобъемлющую биографию уроженца нашей Индианы – Юджина Виктора Дебса, профсоюзного лидера, опиравшегося на средний класс и несколько раз выдвигавшегося от социалистов на пост президента Соединенных Штатов. Он умер в 1926 г., когда мне было четыре года. Миллионы голосовали за Дебса, когда он баллотировался в президенты».

Позже Воннегут использует тему рабочего движения как основу для сюжета своего романа «Рецидивист», где упоминается Пауэрс Хэпгуд – «один человек из Индианаполиса», «профсоюзный деятель», опирающийся на средний класс [247] Vonnegut, If This Isn’t Nice , 42. .

Натуралист Хиллис Хоуи оказался одним из самых необыкновенных учителей Воннегута. С 1926 по 1970 г. Хоуи водил школьников-подростков в двухмесячные походы по неизведанным просторам Дикого Запада [248] [Источник не указан.] . В 1938 г. 16-летний Воннегут принял участие в таком походе. Его отец заплатил за путешествие, спроектировав хижины, которые затем построили два индейца навахо: по некоторым сведениям, эти сооружения стоят и по сей день. Воннегут посвятил памяти Хоуи свой роман «Галапагосы» [249] Об этих походах см. здесь: http://www.cottonwoodgulch.org . .

Профессора антропологии, преподававшие в Чикагском университете, прямо-таки взорвали мозг юного Воннегута, только что вернувшегося с войны, идеей культурной относительности. Это понятие станет одним из фундаментальных в мировоззрении К. В. Как-то раз он заметил, что подумывает написать инструкцию для детей, рассказывающую им, на какой планете им довелось жить.

И мне очень хотелось бы рассказать им о культурной относительности ‹…›. Даже первоклассник должен понимать: его культура – это не какое-то сознательное, рациональное изобретение, есть тысячи других культур и все они неплохо работают, притом в основе работы всех культур – вера, а не истина, да и вообще есть множество альтернатив нашему собственному обществу. Во всем этом я по-настоящему убедился, лишь когда стал учиться в магистратуре Чикагского университета. Это было невероятно захватывающе [250] Standish, “Playboy,” 104. .

Джеймс Слоткин, его выдающийся преподаватель, читал блистательные лекции о том, что всякая культура требует перемен и – обязательно – лидера. Чтобы доказать свои утверждения, он сравнивал совершенно различные движения – скажем, религиозное течение «Танец призраков», существовавшее среди американских индейцев, и европейский кубизм.

Выступая в 1994 г. перед выпускниками Чикагского университета (где некогда учился и Слоткин, и он сам), спустя много лет после того, как он сделал Слоткина прототипом персонажа «Синей бороды», а его идеи отобразил в других романах, Воннегут решил воспользоваться возможностью и воздать должное своему наставнику на территории их общей альма-матер. Он изложил представление Слоткина о том, что требуется для преобразования общества (в хорошую или дурную сторону):

1. Харизматичный, одаренный лидер, описавший культурные перемены, которые необходимо провести в жизнь.

2. Как минимум два уважаемых гражданина, засвидетельствовавших, что этот лидер – не сумасшедший, что к нему стоит прислушаться.

3. Красноречивый и обаятельный объяснитель, который изо дня в день рассказывает общественности о планах лидера, о том, почему этот лидер такой замечательный, – и т. п. [251] Vonnegut, If This Isn’t Nice, 94. .

Этот преподаватель, которого К. В. звал своим наставником, в годы учебы Воннегута почти не обращал на него внимания и не вспомнил его, когда Курт позвонил ему много лет спустя [252] Не совсем точно. В «Вербном воскресенье» об этом сказано так: «Мой отвратительный научный руководитель был самым интересным и внимательным преподавателем из всех, что я встречал. На лекциях он читал нам главы из книги по механизмам социальных изменений, которую написал сам и которую, как оказалось, никто не захотел издавать. По окончании университета я взял в привычку навещать его всякий раз, как дела приводили меня в Чикаго. Он не желал меня вспоминать и всякий раз злился – видимо, потому, что я приносил замечательные новости об издании и переиздании моих книг». [253] Vonnegut, Palm Sunday , chap. 4. .

В художественной прозе Воннегута приводятся великолепные примеры того, как обучают преподаватели.

Мэри Хепберн, наиболее почтенная героиня романа «Галапагосы», «четверть века преподавала биологию в государственной средней школе города Айлиум, штат Нью-Йорк (ныне не существующий)» [254] Kurt Vonnegut, Galápagos (New York: Delacorte Press, 1985), book 1, chap. 6. . Ее прототипом как раз и стал Хиллис Хоуи. С помощью этого персонажа Воннегут демонстрирует, каким обаятельным должен быть хороший учитель, как активно он должен пробуждать мысль в своих учениках.

Кульминацией телефильма – как и наиболее ярким моментом лекций об архипелаге, которые читала Мэри Хепберн в айлиумской средней школе, – был рассказ о брачных танцах синелапых олуш [255] Здесь и далее роман «Галапагосы» цитируется в переводе Ю. Здоровова. [256] Vonnegut, Galápagos , book 1, chap. 19. .

По мере того, как самец в фильме совершал свои телодвижения, Мэри Хепберн комментировала их от лица самки:

«Чего этому типу может быть от меня нужно? Нет, в самом деле?! Какая дикость!»

Самец задрал одну ярко-синюю лапу и вытянул ее, держа в воздухе, словно бумажный веер.

Мэри Хепберн, опять играя роль самки, при этом говорила: «А это еще что такое? Тоже мне, чудо света! Он что, считает, что только у него на всем острове синие лапы?»

Самец опустил лапу и поднял другую, приблизившись на шаг к самке. Потом снова продемонстрировал ей первую, потом опять вторую, глядя ей прямо в глаза.

Мэри произносила за самку: «Пора мне отсюда убираться». Однако сделать это самка не спешила. Словно приклеенная к лаве, она наблюдала, как самец поочередно показывает ей свои лапы и подходит все ближе.