Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

Теперь уже самка задирала свою синюю лапу – на что Мэри замечала: «Думаешь, только у тебя такие красивые лапы? Если уж тебе хочется увидеть по-настоящему красивую лапу, взгляни-ка вот на эту. У меня и вторая такая есть!» [257] Мы позволили себе привести более развернутую цитату из романа.

‹…›

Мэри Хепберн обычно ставила повышенную оценку тем из своих учеников, кто посвящал брачному танцу птиц небольшое сочинение в прозе или стихах. Почти каждый второй писал что-нибудь, и примерно половина написавших видела в птичьем танце доказательство того, что животные поклоняются Богу. Остальные сочиняли кто во что горазд. Один ученик принес стихотворение, которое Мэри помнила до конца своих дней…

и так далее.

Некоторые ученики просили разрешения написать о каком-либо ином представителе галапагосской фауны, и Мэри, будучи хорошим педагогом, разумеется, соглашалась.

Мэри завершает свою лекцию, возвращаясь к главному вопросу, волнующего ее создателя (т. е. Воннегута), к дарвинистской загадке:

– ‹…› Здесь самое время вернуться к брачным танцам синелапых олуш, которые, по всей видимости, не имеют ни малейшего отношения к факторам выживания, гнездовки или рыбного промысла олуш. С чем же они тогда связаны? Позволительно ли будет назвать это «религией»? Или, коли у нас не хватит смелости на первое, то можем ли мы назвать это по крайней мере «искусством»? Ваши соображения, пожалуйста [258] Vonnegut, Galápagos , book 1, chap. 20. .

Выдающийся наставник занимает центральное место в предпоследнем романе Воннегута «Фокус-покус». Повествователь и главный герой Юджин Хартке преподает в тюрьме. Он так объясняет свою педагогическую методику:

Я не отлынивал. Я люблю учить.

Многих заключенных, из тех, кто поумнее, я вызывал на спор, заставлял их доказывать мне, что Земля – круглая, объяснять, в чем разница между шумом и музыкой, рассказывать, как передаются по наследству физические признаки, как измерить высоту сторожевой вышки, не влезая на нее… и прочее.

Я им показал таблицу, составленную проповедником-фундаменталистом из центра города Сципиона, которую он как-то дал таркингтоновским студентам после занятий, в Павильоне. Я предложил им отыскать в этой таблице примеры фактов, подогнанных под определенную идею.

‹…›

Самые неспособные… использовали меня как ходячую Книгу рекордов Гиннесса. Они меня спрашивали, кто самый старый человек в мире, кто самый богатый, у какой женщины было больше всего детей и так далее [259] Vonnegut, Hocus Pocus, chap. 34. .

Когда Брюс учился у меня слушать музыку, я поставил запись увертюры «1812 год» Чайковского. Я объяснил классу, что увертюра написана по поводу действительных событий, а именно – поражения Наполеона в России. Я предложил ученикам вспомнить какое-нибудь значительное событие в своей жизни и подумать, какая музыка могла бы это наилучшим образом выразить. Я им дал неделю на размышление. Мне хотелось, чтобы у них в голове, как в скороварке, мозги хорошенько пропитались музыкой [260] Vonnegut, Hocus Pocus, chap. 21. .

У него возникают неприятности с попечителями из-за некоторых сексуальных приключений, и он вынужден оправдываться перед попечительским советом:

Я возражал… что долг учителя – откровенно беседовать со студентами высшего учебного заведения обо всех проблемах и заботах человечества, а не только учить их предмету, как предусмотрено в программе.

– Только так мы можем завоевать их доверие, чтобы им тоже захотелось высказаться, – добавил я, – и чтобы они поняли, что знания не разложены по полочкам, а неразрывно связаны между собой, что одно вытекает из другого и неотделимо от единственной великой науки, которую мы должны изучать, раз уж нас послали на Землю, – от самой жизни [261] Vonnegut, Hocus Pocus, chap. 18. .

Воннегут выражает эту точку зрения устами еще одного персонажа романа – доктора Элен Доул. Она хочет устроиться на работу в ту же тюрьму и проходит собеседование у попечителей.

Но доктор Доул вместо этого накричала на Попечительский Совет. Они просили ее дать слово, что она ни при каких обстоятельствах, ни на занятиях, ни во внеурочное время не станет обсуждать со студентами политические, исторические, экономические или социальные проблемы. Она должна была предоставить это тем лицам, которые соответственно владели этими специальностями.

– Я просто в потолок врезалась, – сказала она мне.

– Ничего особенного они не просили, – сказала она, – только чтобы я перестала быть живым человеком [262] Vonnegut, Hocus Pocus, chap. 37. .

По своей природе художественная проза «учит»: она показывает, что люди чувствуют и думают, как они откликаются на происходящее, чем отличаются друг от друга и как обстоятельства влияют на них; каким образом их мозг, черты личности, окружение, культура заставляют их вести себя именно так, как они себя ведут. Почему одно и то же переживание действует на одного человека так, а на другого – иначе. Что человек испытывает в глубине души и как это соотносится с тем, как он себя ведет и как его воспринимают другие. И так далее.

Всякий текст, даже плохой, чему-то учит, то есть что-то о чем-то сообщает. Так что если вы пишете – вы тем самым учите. Тут уж никуда не денешься.

Но бывает и намеренное, целенаправленное преподавание посредством текстов.

Давайте-ка проголосуем, если вы не против. Кто из вас не знал о каком-то факте до того, как прочел Курта Воннегута? Или, скажем, благодаря этому чтению узнал что-нибудь из истории? Сколько тут таких, кто вынес из его текстов какую-то идею, мнение, что-то подобное?

Быстренько составьте список всего этого. Повернитесь к кому-нибудь из товарищей и расскажите, что вам удалось узнать. Лицом к лицу. (Если это невозможно проделать сию минуту – дождитесь первого же удобного момента.) Курту бы это очень понравилось.

А теперь выложите результаты в Facebook. (Простите меня, Курт!)

Воннегут учит целенаправленно.

Пусть он и не написал ту книжку для детей (хотя придумал для нее заглавие – «Добро пожаловать на Землю»), но он снова и снова внушает своим читателям-подросткам и читателям-взрослым идею культурной относительности, «то, что мне очень хотелось бы им рассказать». Это подтекст всего, что он когда-либо написал.

Помимо преподавания исподволь, с помощью фабулы и персонажей, Воннегут иногда учит в открытую. Он постоянно информирует читателя о тех исторических событиях и фигурах, которые его волнуют и которые, как он полагает, должны волновать других.