Курт Воннегут - Пожалейте читателя. Как писать хорошо

И я честно собирался подчиниться, но когда пришло время следующего занятия… я стащил стул из другого домика, принес его в аудиторию к Воннегуту и уселся ‹…›. Заметив меня, он удивленно спросил, имею ли я право посещать эти занятия.

Я ответил:

– Ну да, разве вы не помните, что я был на предыдущем?

Он смерил меня озадаченным взглядом, немного помолчал и потом кивнул:

– Что ж… тогда ладно.

Спустя несколько недель он увидел меня в корпусе Студенческого союза и попросил присесть рядом:

– Это вы подали мне рассказ про трех мальчишек-подростков, которые спрятались в публичном доме?

Я ответил утвердительно.

– Мне очень понравилось, – сказал он. – Но признайтесь – вам не полагается быть на этих занятиях, ведь так?

– Похоже, что так.

Его лицо расплылось в широченной улыбке.

– Черт побери, я так и знал. Но я разрешил вам остаться, потому что мне понравилась ваша наглость. Без наглости в этом мире далеко не уедешь.

Это еще один [третий по важности] урок, который я усвоил благодаря Воннегуту: наглость распахивает перед вами двери [660] Iowa Writer’s Workshop, Word for Word , 36. .

Те писатели, которые цинично полагают, будто напечататься можно лишь «по блату», весьма наивны.

Издательское дело – это бизнес. Издатели хотят, чтобы их бизнес процветал. Они не собираются печатать что-то такое, что, как они полагают, не будет хорошо продаваться и/или не является перспективным. Они не намерены печатать то, что повредит их репутации. Журнал Redbook не купил бы у Сэндрофф ее рассказ, будь он плохо написан или не подходи он читательской аудитории.

Связи помогают, когда предлагаемый вами «проект» (так это называют в издательском мире) хорошо вписывается в издательскую стратегию и т. п. Если предлагаемые товары (т. е. рукописи) равнозначны во всем, рекомендация какой-нибудь фигуры с хорошими связями, конечно, может способствовать тому, что рекомендуемый текст предпочтут конкуренту. То же самое и с вакансиями. Да, связи могут пригодиться. Иногда они приносят невероятную пользу. А иногда – огромный вред. Но стараться работать как можно лучше надо независимо от связей.

Вот два примера из писательской карьеры Воннегута. Он познакомился с Ноксом Бергером еще в Корнеллском университете и возобновил знакомство, когда предложил один из своих рассказов журналу Collier’s , где Нокс в ту пору работал младшим редактором. Нокс отверг рассказ, заметив: «Нам это не подходит – многовато нравоучительности».

Спасибо за то, что прислали нам рукопись, которую мы вам теперь возвращаем. Мы внимательно прочли ее и с сожалением отмечаем, что она не соответствует текущим потребностям Collier’s.

Мы были бы рады рассмотреть другие ваши тексты, которые вы сочтете подходящими для публикации в Collier’s , и обещаем скрупулезно изучать их и быстро принимать решение по их поводу.

Приписка от руки :

Нам это не подходит – многовато нравоучительности. Не тот ли вы Курт Воннегут, который в 1942 году работал в Cornell Sun ?

Позже Нокс Бергер сыграет важнейшую роль в публикации произведений Воннегута на первом этапе его писательской карьеры – и как редактор, и как друг. Первый опубликованный рассказ Воннегута напечатал именно он. Именно издательство, где он работал редактором, выпустило первый сборник воннегутовских рассказов – «Канарейка в публичном доме» [661] В большинстве русских переводов название передается как «Канарейка в шахте» (это известная воннегутовская метафора для фигуры писателя). . Он стал редактором «Матери Тьмы» [662] Shields, And So It Goes , 219. К сожалению, когда Нокс Бергер стал литагентом и обзавелся собственным агентством, Воннегут не сдержал своего обещания сделаться его клиентом. В интервью, опубликованном в Paris Review , К. В. провозглашает: «Я хочу письменно зафиксировать, что Нокс Бергер, мой ровесник, открыл и воодушевил больше хороших молодых писателей, чем любой другой редактор в наше время». .

Издатель Сэм Лоуренс, прочитав рецензию Воннегута на словарь, решил предложить К. В. контракт на три книги [663] Shields, And So It Goes , 219. . Возможно, тут помогло и то, что в этой рецензии был упомянут Беннетт Серф, бывший шеф Лоуренса, хотя тут речь, конечно, не о «связях» и даже не о каком-то сознательном намерении, а о фее-крестной и знаменитом «если захочет случай» [664] Одна из ключевых фраз в «Бойне номер пять». . Если бы рецензия Курта оказалась неуклюжей, ссылка на Серфа ничуть не помогла бы автору.

В мире современных литературных журналов – такая же ситуация. Мы в Bellevue Literary Review стараемся всеми силами избегать печатать кого-либо «по блату». Порой это вредит нам же. Так, один богатый и знаменитый спонсор отозвал финансирование одной нашей премии после того, как мы не стали публиковать его текст. Однажды мы даже отказались печатать произведение автора, который до этого был одним из членов жюри проводившегося нами конкурса. Когда мы, редакторы, решаем, что печатать, а что нет, имеют значение лишь сам текст и баланс материалов в ближайшем номере.

У наглости есть свои пределы возможностей. Как и у связей.

В воннегутовском романе «Мать Тьма» повествователю-драматургу тайком передают вопрос от нацистского душегуба Адольфа Эйхмана.

«Как вы думаете, необходим ли литературный агент?» Записка была подписана Эйхманом.

Вот мой ответ: «Для клуба книголюбов и для кинопродюсеров в Соединенных Штатах – абсолютно необходим» [665] Vonnegut, Mother Night , chap. 29. .

Как пишет Марк Воннегут, через десять лет после одалживания у него денег, скопленных доставкой газет, отец «во мгновение ока превратился из бедняка в богатого и знаменитого человека» [666] Vonnegut, Mark, Just Like Someone , 15. . В процессе этого мгновенного превращения Курт сказал одному интервьюеру:

Честно говоря, меня как-то смущают такие огромные деньжищи. Когда достиг успеха, кажется, будто мир сошел с ума. Став успешным автором, обнаруживаешь, что можешь напечатать почти что угодно, и твоя реакция на это – попросту остановиться, прекратить писать. Вот почему сейчас я подыскиваю себе новую профессиональную стезю [667] Publishers Weekly , “The Conscience of the Writer [Совесть писателя],” in Conversations , 45. .

Такое катапультирование из относительной безвестности под слепящий свет софитов явно ошеломило и встревожило К. В. Слава дестабилизирует. В начале 1980-х Курт признавался, что беспокоится за Джона Ирвинга (тот как раз начинал приобретать широкую известность): «По крайней мере когда такое случилось со мной, мне уже перевалило за сорок».