Ута Хаген - Игра как жизнь. Искусство подлинного переживания на сцене

Истинное предназначение актера в том, чтобы привлечь зрителя, заставить его сопереживать живому персонажу на сцене, а не стремиться сблизиться с ним, впечатлив своими интерпретациями, идеями и интеллектуальными находками. Когда актер пытается проделать подобное со мной в качестве зрителя, мне всегда хочется сказать: «Я поняла, поняла! Все, оставь меня в покое!» Как я уже говорила в первой главе, это мой выбор, и здесь я еще раз хотела бы его подчеркнуть.

Есть еще один интересный аспект, касающийся отдачи. Я говорила о раскрытии персонажа, об обнажении его души. Так вот в реальной жизни многие из нас как раз защищают свою душу, носят маски, под которыми скрывают истинных себя. У англичан это называется «присутствием духа», и у каждого из нас есть собственные установки или семейные традиции, которые помогают держаться, когда что-то нарушает наше эмоциональное равновесие. В жизни мы можем воспринять оскорбление как пощечину, но тут же находим в себе силы скрыть это чувство. Мы можем засмеяться или сделать вид, будто оскорбление ничего для нас не значит, а можем ответить взаимным оскорблением. Если кто-то выражает нежность на публике и наше сердце тает от умиления, мы ищем маску, чтобы скрыть мягкость, стараемся выглядеть, как будто это не трогает нас. Мы можем даже отпустить по этому поводу шутку или изобразить равнодушие. Но как актриса, чтобы глубже раскрыть героя и позволить зрителю проникнуться его переживаниями, я должна максимально открыто выражать чувства, должна быть намного уязвимее, чем в жизни. И тогда может потребоваться, наоборот, снять маску, которой я обычно прикрываюсь. Ваши действия и реакции, когда вы действительно уязвимы и ранены, в корне отличаются от тех, когда в жизни вы стараетесь казаться непробиваемым.

Демонстративные позы или повышение голоса, принятые в старой школе театра, кажутся лично мне довольно бесполезными. Я сейчас не говорю о технических проблемах непоставленного голоса, об одышке или слишком высоких нотках. Все это нужно исправлять во время занятий с педагогом. Над этим вы сами должны неустанно трудиться. То же касается и слабой невнятной артикуляции. Если вы в обычной степени владеете своим речевым аппаратом, если ваша речь не дотягивает до актерского уровня, вас просто не услышат. И тут уже будет все равно, насколько силен ваш посыл.

Чтобы вас было видно, не нужно стремиться переиграть другого актера или найти самое освещенное место на сцене. Это достигается силой и ясностью действий вашего героя, идущими из самой глубины вашего существования в образе. Четкие, открытые действия всегда отлично видны и слышны.

Быть слышным настолько, что даже упавшая булавка будет громом, быть видным так четко, словно вы сами излучаете свет, — конечно, высшее проявление мастерства. Но даже на среднем уровне все ваши слова и действия должны произноситься и выполняться с полной отдачей!

Стиль — самое грязное слово в лексиконе актера. Оно принадлежит критикам, эссеистам и историкам и не имеет никакого отношения к творчеству. Оно подходит для каталогов и справочников. Но в творческом процессе, независимо от того, кто в нем задействован, ребенок или актер, работающий над ролью, невозможно заранее задать стиль (форму, звук или движение).

За недопониманием и ошибками многих актеров лежит именно стиль, созданный веками плохой актерской игры и поверхностного, формального театра, цель которого — лишь производить пустой звук. Одна из причин кроется в недоверии актера самому себе, в неверии, что он способен создать на сцене живого человека. Быть может, он просто неверно пользуется своим классическим образованием. Или у него вовсе нет образования, и он действует неуверенно, пользуясь своими собственными формулами. Но основная причина кроется в тех стилизованных постановках, на которые нас водили в детстве. Именно из них мы вынесли эту «манеру» изображать. У некоторых подобные установки настолько крепко врезаются в сознание, что, даже вырастая, люди не подвергают их сомнению и не пытаются бороться с трафаретными представлениями. Все это ведет к тому, что человек начинает верить в то, что заранее определенные стили — это необходимые составляющие пьесы.

Помните, что все известные вам ярлыки (реализм, сюрреализм, романтика, сатира, фарс, трагикомедия, натурализм, классика, неоклассика, авангард, театр абсурда, театр жестокости и другие) были присвоены произведениям искусства уже после того, как они появились на свет, а никак не до этого. Ритм и звуки рок-н-ролла были придуманы до того, как кто-то дал им название. Произведения искусства классифицируются зрителями, наблюдателями и критиками, но не создателями. Любое ваше представление о стиле моментально перемещает вас на другую сторону рампы.

Следование за тенденциями или приверженность веяниям прошлого, стремление оттолкнуться от существующих стереотипов, внешней формы, некоего определенного стиля — это ловушка, которой должны, как чумы, опасаться творцы в любой отрасли искусства. «Создавать», согласно словарю Уэбстера, значит воплощать, претворять в жизнь. Это также означает, что идея должна рождаться из содержания. Форма коробки или упаковки зависит от того, что именно вы упаковываете. (Рекомендую вам прочесть превосходную книгу Бенджамина Шана «Форма содержания» (The shape of content). Он говорит в ней о живописи, но каждое слово должно стать откровением и для актеров. Еще почитайте «О современном искусстве» Пауля Клее.) Сравнивая живопись с актерским мастерством, я всегда говорю, что, чтобы нарисовать яблоко, вам нужно видеть и чувствовать его целиком, нужно прийти к пониманию предмета, и уже потом, соединив это понимание со своими навыками, вы можете получить прекрасное полотно. Пикассо говорил, что сначала вам нужно съесть яблоко. Он определенно хотел войти в полный контакт с материалом, в буквальном смысле переварив его, прежде чем воплотить в жизнь.

В театре стиль (как совокупность формы, воплощения и звука) складывается из режиссерской трактовки мыслей драматурга, выраженной внутренними и внешними действиями актера.

«Но как же проникнуть в суть и комедии, и трагедии, если я собираюсь быть правдивым актером?» (Это все равно, что спросить: «Что грустного или веселого происходит в твоей жизни?») Не устану повторять: честный актер игнорирует остроты, которыми сыплет его герой, чтобы избежать указаний на комедию. Он забывает, что б о льшую часть своей жизни тратит на эти самые остроты, стремясь развлечь окружающих. Если, играя роль, актер демонстрирует свое остроумие зрителю, вместо того чтобы обращать юмор к своему партнеру на сцене, он играет неестественно.