Дмитрий Павлюкевич - Лайфхаки для грешника

– А вы и рады, что можно о нем не заботиться… Ну, в таком случае вы, наверное, не сильно расстроитесь, если мы его у вас заберем.

– А что будет с моим старшим сыном?

– Ничего. Это он нам позвонил…

В воскресенье накануне Великого поста в православных храмах читается притча о Страшном Суде.

Она полностью перевернула понимание служения Богу. Раньше те, кто хотели послужить Господу, должны были принести Ему жертву в храме Иерусалима. Однако в вышеназванной притче Сын Божий заявил, что каждый, кто накормил и напоил своего ближнего, сделал это Самому Богу.

В сущности, Он объявил, что жертвенник Богу переносится из Иерусалимского храма в желудки и сердца наших ближних. Отныне жертвы Богу должны приноситься именно на этот алтарь.

А если серьезно, то я как-то долго не мог понять, почему Неделя (то есть воскресенье) о Страшном Суде является подготовительной к Великому посту. Она совсем не похожа на остальные: Неделя о Закхее – про милосердие, Неделя о блудном сыне – тоже, Прощеное воскресенье – тем более. А тут Неделя о Суде, да еще и Страшном.

Но Евангелие все объясняет.

Я не согласен с этими новомодными заявлениями о посте, что, мол, пост – это не про желудок. Про желудок. Только не про мой.

Согласно притче о Суде, успех поста зависит не от наполнения моего живота. А от наполненности живота моего ближнего.

Согласно притче о Суде, успех поста зависит не от моих болезней и скорбей, а от того, в скольких болезнях и скорбях моих ближних я принял участие.

К сожалению, эта двухтысячелетняя новость до сих пор многим неизвестна. Поможем же ее распространить! Чтобы люди изучали Евангелие с такой же скрупулезностью, как иногда мы во время поста изучаем состав продуктов.

«Не судите, да не судимы будете» – с греческого на русский эта евангельская фраза переводится как «заткнись». Я бы даже отнес ее к особому виду православного мата.

«Мне кажется, батюшка не прав». – «Смирись отсюда!»

«Матушка как-то странно себя ведет». – «Не суди твою мать!»

В общем, используется эта фраза так, будто суд и обличение – это не дело христиан. Их дело – поститься, молиться и не отсвечивать.

Для любого перевода важен контекст. Мало кто обращает на это внимание, но сразу же после «не судите» Христос говорит: Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями (Мф. 7: 6).

А это значит, что каждому из нас, чтобы решить, метать перед человеком бисер или нет, нужно вынести ему приговор: свинья он или право имеет. То есть совершить над ним суд.

Христос отвергает осуждение – мерзкое изрыгание негатива (как правило, за спиной) без желания помочь или исправить ситуацию.

Но Он не отвергает суд. Грех нужно назвать грехом, а не альтернативной точкой зрения, зло – злом, а не компромиссом.

К сожалению, мы все больше теряем эту способность христианской Церкви.

Один мой друг, священник, навещал своих прихожан. Глава семейства предложил ему несколько тысяч долларов на храм. Мой друг сказал, что лучше бы тот каждое воскресенье ходил в храм, а он ответил так: «Ну, ты, батюшка, не борзей. Деньги бери, а проповеди бабкам читай».

От Церкви ждут только терапевтических услуг. Она должна давать людям только утешение, молитву и благорастворение воздухов.

Призывать к покаянию, говорить о Правде, указывать на свои и чужие недостатки – она не должна. Это не успокаивает, а раздражает.

Патриарх Кирилл говорит, что такой взгляд загоняет Церковь в гетто. Я скажу жестче – такой взгляд превращает Святую Церковь в валерьянку.

Да, суд – это неполиткорректно. Назвать гея – грешником, аборт – убийством, тирана – преступником как-то нетолерантно. Но, по словам Христа, это сделать необходимо, чтобы они, обратившись, не растерзали вас.

Да, суд – это неприятно. Но мы с вами соль, а не валерьянка.

Православный, как известно, человек боящийся. Он всего боится: по средам – случайно съесть яйцо, по пятницам – оскверниться женой, по вторникам – ИНН в паспорте, а по воскресеньям – зайти в храм одетым не по форме. Но эти страхи, по крайней мере, можно объяснить религиозным благочестием. А чем объяснить боязнь Второго Пришествия Христа?

Что делать со Вторым Пришествием, вроде бы понятно – его нужно ждать. Но ждать можно по-разному. Есть вещи, которых мы ждем, хотя они нам неприятны. Например, повестку в армию или вызова к доске. Все помнят, как замирает сердце в ожидании конца фразы: «К доске пойдееет…»

А есть вещи, которых мы ждем с радостным нетерпением. Например, свидания или предложения вступить в брак после 8 лет знакомства. Жены помнят, как замирает сердце в ожидании конца фразы: «Дорогая, я давно хотел тебе сказать…»

Это два разных замирания сердца. В первом случае замирание в ужасе, во втором – замирание в томлении. Первое может привести к неврозу и паранойе, второе – к увеличению желания.

Так вот, Второе Пришествие (оно же конец света, оно же апокалипсис, оно же Армагеддон) относится ко второму типу ожидания. В Символе веры мы так и говорим: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». «Чаю» – не в смысле «проводник, чаю!» и даже не в смысле просто «жду» – а «очень хочу» и постоянно посматриваю на часы с мыслями: «Господи, ну когда уже?»

Вы не поверите, но можно не только по-разному ждать, но и ждать разного от одних и тех же вещей. Даже не просто разного, а прямо противоположного. Вот моя дочка от каждого похода к зубному врачу ждет боли и страданий. Но я уже взрослый мальчик и поэтому от стоматолога, наоборот, жду прекращения боли и страданий. Со Вторым Пришествием дела обстоят примерно так же. Мир, в котором мы живем, корчится от боли и страдания. Он погряз в несправедливости, лжи и предательстве.

Вот поэтому христианам так неймется. Ожидая конца света, мы ждем, когда наконец вот это вот все закончится. Выражаясь словами апостола Петра, мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда (2 Пет. 3:13). Правда, а не ложь, счастье, а не страдание, Бог, а не Сатана.

Именно такого мира мы ждем. Но у некоторых христиан напрочь отсутствует тоска о нем. Она им непонятна. Они и в этом мире неплохо обжились и пустили корни. Они, словно герой Сухорукова из к/ф «Брат-2», вопят во все горло: «Я остаюсь! Я буду здесь жить!» Ну, если вам нравится мир, в котором рождаются больные дети, праведники мучаются, а грешники торжествуют, – оставайтесь.

А мне кажется: пора валить.