Фредерик Оливер - Гражданин двух планет

— Вы присутствовали при лечении тех ментальных качеств, которые, существуя в характере пациента, постепенно начали доминировать и подчинили себе его нравственность. Процесс частично атрофировал сосудистые каналы, что питают отделы головного мозга, блокирующие склонность к жадности и разрушению. Но следует хорошо запомнить одну вещь: душа превыше физического мозга, и именно в душе пребывают эти преступные устремления, а мозг и другие органы являются лишь физическим выражением ее, так сказать, ее рабочим местом. Следовательно, мы не достигнем своей цели, подвергнув человека гипнозу лишь механически. Гипноз — это своего рода вторжение, при котором кровеносные сосуды мозга сужаются, от головы отливает кровь, что действительно представляет серьезную опасность. Но совершенно противоположное действие оказывает афаизм (посейдонский эквивалент современного термина «месмеризм»). Кровь приливает к голове, и с момента начала афаического процесса мозг оператора может управлять мозгом субъекта, дабы внушить заблудшей душе стремление исправиться.

Именно такое лечение я и применил к этому человеку, причем лечение двойное: не только частично уменьшил кровоснабжение органов, служивших вместилищем его слабости, но с помощью своей воли запечатлел в его душе желание перестать грешить и наполнил ее желанием работать над своим исправлением, что и приведет к нужному результату. Возможно, в течение нескольких дней он будет чувствовать некоторое недомогание, но его стремление к греху пройдет. Настоящий злодей получается, когда связь с высшим разумом искажается сразу в нескольких направлениях. В этих случаях доминирует низшая природа человека, что наблюдается, в основном, у сексуальных извращенцев и приводит к появлению преступников. В Атле нет распутников, так как, если кто-либо проявит такую предрасположенность, вмешается государство, и к соответствующим центрам такого сбившегося с пути человека будет применено лечение. Но я более не стану распространяться на эту тему. Как только первого человека увезли, в кресло усадили второго из моих бывших партнеров. Анализ его умственного развития показал, что он скорее слаб, чем преступен, — обычный лукавый человек с распутными наклонностями, чей череп был скошен назад и выдавался над ушами. Нет необходимости описывать его лечение, оно походило на первое: месмерическая суггестия была основным средством.

Тем же вечером по дороге домой я принял решение добавить своему курсу обучения и науку профилактической френологии. И впоследствии сделал это. Используя полученные знания о природе человека, я оказывал влияние на судьбы многих людей, и как показали результаты, ни в одном из случаев оно не было вредоносным, так что сегодня мне не приходится отвечать, ибо я не причинил зла. Иногда мне даже хотелось самому пройти лечение, так как это по крайней мере, предотвратило бы совершение ошибок, которые несли несчастье мне и через меня другим. Я не сделал этого, потому что знал: в царстве Отца нашего все сущее есть благо, и никто никоим образом не должен избегать ответственности, предусмотренной кармой всех предыдущих воплощений. Прохождение коррективного лечения было бы для меня попыткой уклонения от «суда Божия» и своего рода трусостью. Так самоубийца, уходя из жизни, стремится избежать страданий на Земле, но, налагая на себя руки, не может избегнуть ничего, ибо обязан исполнить каждую йоту и черту Закона Бога. Наоборот, таким деянием он только громоздит новые горы своих несчастий и наказаний и лишь продлевает свои мучения в неумолимой карме последующих земных воплощений. Так происходит с: самоубийцами. Те же, кто умирает по естественным причинам, не желая смерти, не подвергаются таким наказаниям. Посейдонским преступникам лечение принесло пользу, потому что они никак не могли избежать его, а мое добровольное лечение посеяло бы на моем пути драконьи зубы. Наказания, заметьте, не касаются тех, кто знает и, зная, выполняет Божественную волю.

По традиции в нашем государстве велось систематическое наблюдение за наиболее одаренными студентами, им давали бесплатное образование. Надо сказать, что это наблюдение никогда не было утомительным, и те, кто удостаивался такой отеческой заботы, едва замечали его. Самых талантливых и усердных из нас, дошедших до последнего семестра обучения, допускали на те заседания Совета Девяноста, которые не носили закрытого характера и на которых не принимались законы. А некоторые избранные, предварительно дав строгую клятву, присутствовали на всех его заседаниях. Каждый из многих тысяч студентов высоко ценил даже незначительную привилегию, ибо, кроме оказываемой чести, уроки государственного управления давали неоценимое преимущество перед остальными.

Во вторую половину моего четвертого года обучения ко мне пришел принц Менакс, пожелавший узнать, не соглашусь ли я занять должность секретаря министра — положение, позволявшее подробно ознакомиться с работой правительства Посейдонии. Он сказал:

— Это — большое доверие, и я рад оказать его тебе потому, что ты обладаешь способностями выполнять обязанности так, чтобы удовлетворить Совет. Работа даст возможность быть в тесном контакте с Реем и принцами, а также облечет тебя некоторой властью. Что скажешь?

— Принц Менакс, я осознаю, что это — очень высокая честь. Но позволь спросить, почему ты предоставляешь ее мне, совершенно незнакомому тебе человеку?

— Потому, Цельм Нуминос, что полагаю тебя достойным и теперь даю тебе шанс доказать это. Я знаю тебя, хотя ты меня не знаешь, и верю в тебя. Обманешь ли ты мои ожидания?

— Нет.

— Тогда подними свою правую руку к сияющему Инкалу и поклянись нашим высшим символом, — что ни при каких обстоятельствах не разгласишь и малой толики того, что происходит на закрытых заседаниях, а также на любом слушании в Зале Законов.

Я поклялся, тем самым связав себя нерушимым обетом перед всеми посейдонцами и став секретарем без права голоса — одним из семи неофициальных лиц, которым доверяли написание особых отчетов и работу со многими важными государственными документами. «Конечно, не было бы большой разницы, если бы такое дело поручили кому-либо из девятисот других студентов Ксиоквифлона, — думал я, искренне считая, что не более достоин этого, чем они. — Наверное, при выборе сыграла роль моя личная популярность, вызванная тем, что ко всем делам я относился с той же твердой решимостью, какая направляла мои действия на горе Рок». Принц словно прочел эти мысли.

— Я давно наблюдаю за тобой, — сказал он. — От меня, а не от ксиокла [24], тебе приходили приглашения посещать заседания Совета. Астики [25]всегда внимательно следят за подающими надежды студентами. Отсюда и те небольшие поручения, что тебе иногда выпадало исполнить. Сегодня вечером, в восемь часов приходи ко мне во дворец. Я хочу поговорить с тобой, а там это сделать удобнее всего. До встречи.