Кристина Рой - Мечтатели

Прочитав письмо, молодой человек опустился на колени для молитвы. Он молился о писавшем эти строки, о его «благоустроенном» приходе и о «благочестивом» словацком народе. Он просил также Господа даровать ему возможность, несмотря на угрозы пастора, продолжать работу на ниве Божией в П. Прошло четыре недели с того дня, как Степан беседовал с пастором. На лугах и в лесах за это время уже многое изменилось: весенние цветы отцвели, уступая место шиповнику, распространявшему чудное благоухание. В Дубравке настала горячая рабочая пора. У Блашко перестраивалась мельница; Пётр расширял свой домик, Хратские помогали ему. Подошло также время сенокоса и других полевых работ; да в лес ещё нужно было торопиться за дровами, чтобы не пропустить срок вывоза леса, который строго соблюдался в этих краях.

Никогда ещё в Дубравке так не спорилась работа. Бог послал им чудную погоду, и работа дружно продвигалась вперёд. Раньше всех вставали Степан. Мишко, Пётр, Марьюшка, Андрей и Ветка Хратские. Приятно было смотреть, как работа кипела в их руках. До начала трудового дня они собирались для общей молитвы; затем Степан читал несколько стихов из Евангелия, которые они потом вместе обсуждали. Нередко они шли на работу с пением; иногда пели они и на поле. Люди удивлялись их радостному настроению; особенно дивились на «мечтателей» рабочие, строившие дом Петра. Оказалось, что у «мечтателей» была действительно какая-то особенная вера, которая могла вполне преобразить жизнь человека.

Рабочие были нездешними, и они не могли понять, почему «мечтателями» называют людей, которые никому не сделали ни малейшего зла. Сперва между собою, а затем и другим, они говорили: «Хорошо бы и нам стать такими!«

Поразительная перемена была видна и в Хратском отце. Раньше он часто напивался, теперь же крепких напитков он даже видеть не мог. Раньше он немилосердно гонял своих сыновей на работу, и если что было ему не по вкусу, он страшно ругал домашних. Теперь же он уговаривал своих сыновей не переутомляться. Особенно беспокоился он о Степане, всегда выбирая для него работу полегче. Хотя Степан теперь и поправился, однако прежней силы в нём не было. Женщины озабоченно говорили: «Вряд ли ему удастся вполне окрепнуть; всю жизнь он будет чувствовать, что пострадал за Христа».

Хратский часто бывал задумчив. Если бы Степан и Марьюшка его всячески не развлекали, он молчал бы весь день, отдавая лишь необходимые распоряжения по хозяйству. Он всегда первым вставал из-за обеденного стола, чтобы приготовить комнату для послеобеденного чтения Слова Божия; на чтение приходили иногда и посторонние люди.

Однажды жена Хратского хотела продать зерно без ведома мужа. Хратский это вовремя заметил. Нахмурившись, он сказал ей:

– Я от тебя ничего не запираю и не скрываю.

Зачем ты обманываешь меня и гневишь Бога? Довольно мы уже раздражали Господа, пора начать новую жизнь. Хратской стало стыдно, но главное, ей было неприятно слышать это замечание от мужа.

– Каким ты сделался благочестивым. – язвительно заметила она. – Я не столько зерна вынесла из дома, сколько ты денег отнёс в кабак! Это было раньше, сокрушённо ответил Хратский, – но теперь я этого не делаю. Брось и ты свои дурные дела! Страшно было и подумать, какой шум поднялся бы в прежние времена, если бы жена посмела заговорить с ним таким тоном. Хратская была рада перемене, происшедшей в муже, но она не могла понять его. Не желая отставать от детей, она во многом изменилась, но её сердце было ещё прежним. В Хратском же была видна большая перемена, и со дня на день она становилась всё ощутимей. Спал он теперь в амбаре. Один Бог знает, сколько бессонных ночей провёл он там. Теперь он видел, какой ужасной была его безбожная жизнь. Утешение и отдых душе он находил только, слушая чтение и изъяснение Слова Божия. Часто чтение ещё более обличало его совесть, на душе его становилось от этого тяжелее.

Два раза, ища утешение, он пошёл в церковь. Но с того времени, как Степан говорил с пастором, слов Спасителя: «Любите друг друга» не было больше слышно с кафедры. Напротив, каждое воскресенье оттуда была слышна проповедь, направленная против дубравских «мечтателей».

Сам Иисус Христос, говорил пастор, выгнал плетью из Иерусалимского храма всех меновщиков и продавцов. Так и нам следует гнать из нашей церкви тех. которые её хулят и отвращают от неё народ.

В другое воскресенье он говорил:

– Мы, лютеране, основывающиеся на чистом учении наших предков, не должны торговать и поступать с нашей верою так, как еврей торгует кожей. Слушатели смеялись в церкви меткому, по их мнению, сравнению пастора. Выходя из церкви. Хратский слышал, как бранили его сына.

Случилось, как и предполагал Степан: «мечтателей» сторонились и избегали, как чумы. Если кто-нибудь встречался с «мечтателем», тотчас начинались насмешки.

Когда Блашко шёл в церковь, его обыкновенно сопровождал Мишко. Но и его все сторонились. Его бывшие друзья насмехались над ним, называя Степана «дубравским господином пастором», Петра – «господином учителем», а Мишко – «церковным служителем». Глумясь, они спрашивали Мишко: много ли он собрал денег и скоро ли станут поднимать колокол на новую колокольню близ мельницы? Мишко всегда расстроенный возвращался из церкви. Отец утешал его, говоря, что со временем всё уляжется.

– Зачем ты туда ходишь? – спрашивал его Пётр.

– Что ты выносишь оттуда? Я удивляюсь, что ещё дядя туда ходит. Вы, наверное, ждёте, чтобы вас оттуда выгнали плетью? Они говорят, что мы «мечтатели».

Но Иисуса Христа первосвященники тоже обвиняли в том, что Он развращает народ. А раз мы принадлежим Ему. Чего нам ожидать ещё?

– Но для чего же наши праотцы построили храм?

– отстаивал церковь Мишко.

– Конечно, не для того, что теперь там проповедуется. Надо мною также смеялись, говоря, что я уже строю новую школу. Но я только рассмеялся, услышав это. Напрасно ты расстраиваешься из-за этого. Если бы ты от всего сердца любил Иисуса, то не придавал бы столько значения их словам. Но многое ещё пришлось пережить Мишко, пока он согласился потерять всё ради Христа. Почёт и уважение мирских людей – – вот чем он больше всего дорожил.

Интересовали друзей и другие события. Они часто вспоминали ..благодетеля Петра», как они прозвали инженера. На следующий день после внезапного отъезда барона Рейнера из Дубравки вечером умерла его жена. Пётр и Степан решили поехать на похороны. Они от всего сердца разделяли горе инженера. Когда они подошли к дому, большая толпа уже стояла у дверей. Оба пастора, из Ракован и местечка М., читали литургию и молитвы. Хористы были в саду. При выносе умершей они спели два хорала; затем шествие направилось к железнодорожной станции. Пётр влез на камень, откуда хорошо мог видеть всех родственников покойной. Он глубоко сочувствовал всем скорбящим, особенно инженеру.