Кристина Рой - Мечтатели

Погружённый в свои мысли, Степан не заметил Петра, вышедшего из кустов.

Откуда ты, Пётр?! изумлённо спросил Степан.

– Наконец-то я тебя нашёл! Я не мог уже дождаться тебя и пошёл тебе навстречу!

Пётр радостно кинулся Степану на шею.

– Отчего ты так счастлив, Пётр?

– Ах, у меня такая радостная весть! Я получил письмо от господина инженера! – торжественно сказал Пётр.

– В самом деле? Ну, как он себя теперь чувствует? Утешается ли он в Боге?

– Этого я не знаю, он о себе ничего не пишет.

Оба друга тихим шагом шли в сторону селения.

– А что же он тебе пишет?

– Во-первых, он благодарит нас с тобой, что мы были на похоронах. Наше присутствие было для него большой поддержкой. Затем он пишет, что брат Урсини сообщил ему, что я сомневаюсь, не забыл ли он о моём деле. Он просит меня не беспокоиться; он был уже в Германии в том учебном заведении, которое наметил для меня. Там оказалось для меня свободное место. Он советует мне торопиться с постройкой, так как осенью хочет сам отвезти меня туда. Что ты скажешь теперь, Степан?

– Не могу достаточно благодарить Господа, что Он так позаботился о тебе. Я так рад, что ты теперь серьёзно можешь заняться изучением Слова Божия, чтобы потом работать на ниве Господней. Когда я был на военной службе, мне тоже хотелось поступить в такое училище. Но я сказал тогда себе, что раньше пойду на родину и засвидетельствую своим, что сотворил со мной Господь. Как же мне теперь не радоваться за тебя и с тобой? Как не благодарить за всё это Господа? Но, в сущности, я до сих пор не знаю, как вы с инженером завели разговор об этом?

– Я давно уже хотел тебе это рассказать, Степан, и просить у тебя совета. Но всё время я как-то стеснялся начать этот разговор, хотя ничего дурного тут нет. Вернёмся обратно к ключу, там я тебе всё расскажу. Степан охотно согласился, и друзья удобно расположились под вишнёвым деревом. Темнело. Над лесом зажглась вечерняя заря. Сумерки, как тёмные крылья, распростёрлись над землёй. Друзья уже не могли ясно различать друг друга, и Петру это было очень кстати.

– Степан, – начал Пётр, – я так люблю Марьюшку, что ни тебе, ни кому другому не могу выразить это словами!

Степан вздрогнул и чуть не с ужасом посмотрел на Петра.

– Одного не знаю, – уже с некоторым облегчением продолжал Пётр свою исповедь, – любит ли меня Марьюшка. Я думаю, что да. Но я, ты знаешь, беден, а Блашко – человек гордый. Вряд ли бы он отдал за меня свою дочь. Не знаю, как случилось, что я всё это рассказал господину инженеру, и он захотел мне помочь. По окончании училища он обещает устроить меня на хорошее место при железной дороге, чтобы мне тогда можно было жениться на Марьюшке. Но я не знаю, как мне теперь поступить? Поэтому я хочу спросить тебя, Степанко, советуешь ли ты мне сейчас узнать у Марьюшки – любит ли она меня и согласна ли ждать или отложить пока этот разговор… Наступило молчание. Степан смотрел в землю с тем чувством, какое, наверное, было когда-то у Адама. Он во мраке искал потерянный рай и не мог найти. Почему Пётр именно ему задал этот вопрос? И он должен был дать совет…

– Что же ты ничего не отвечаешь, Степанко? – удивлялся Пётр.

– Не так-то легко дать совет в этом деле, – еле слышно ответил Степан. Он старался говорить как можно мягче, хотя в его сердце вспыхнула горечь против любимого друга. Пойдём теперь домой.

Завтра я скажу тебе моё мнение.

Оба встали.

– Хорошо, Степан, я послушаю твоего совета, хотя охотнее всего я пошёл бы ещё сегодня к Марьюшке. Но вместе с тем я и боюсь… Если она мне откажет, переживу ли я это?

Пётр был так занят своими чувствами и мыслями, что не обратил внимания на молчание Степана. Они молча дошли до того места, где тропинка расходилась в разные стороны. Пожав друг другу руку на прощание, друзья расстались.

Хратский удивлялся, где так долго пропадает

Степан? Все уже давно поужинали, а его всё не было.

– Наверное, он остался ночевать у бабушки. – решила Ветка, и на этом все успокоились.

А Степан в это время лежал в огороде под грушевым деревом. Он не замечал, как летело время. Одно только он сознавал: если ему не поможет Иисус Христос, ему ни за что не устоять в этой борьбе. «Я поднял его с дороги, чтобы он не погиб, а он отнимает у меня теперь мою любимую. Но нет, Марьюшку я ему не уступлю. Что я буду делать, если он женится на ней? Он говорит, что не переживёт её отказа. А что станет со мною, если я её потеряю? Пётр уедет в Германию, а я останусь здесь, думая день и ночь о невесте другого… Это грех. Нет, Пётр, не могу я тебе её уступить!« Ему припомнились слова, сказанные ему Марьюшкой после его болезни. Он чувствовал, что они давали ему право надеяться на её согласие. Но если Пётр завтра пойдёт к ней, и у Марьюшки не хватит решимости ему отказать? Однако опередить товарища в этом деле Степан не чувствовал себя вправе.

«Иди сейчас же к ней, – нашёптывал ему голос искусителя. – Завтра утром ты можешь сказать Петру, что она уже связала себя обещанием тебе». «Отойди от меня, сатана, – с ужасом твердил Степан. – Какими глазами я смотрел бы тогда завтра на Петра? Он мне доверяет, он на меня надеется. Я должен ему дать добрый совет…»

Степан чувствовал, что власть тьмы надвигается на него. Он стал молиться. С горькими слезами просил он Господа не требовать от него самоотверженной любви к Петру, способной заставить его добровольно отдать товарищу Марьюшку. Но сегодня, казалось, Господь был неумолим.

«Люби ближнего своего, как самого себя».

«Отвергни самого себя, возьми крест свой и следуй за Мною». – «Что пользы человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит?» – «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними». – «Сын Мой, дай Мне сердце своё!«

Господь требовал в Своё полное владение сердце Степана; но как больно было Степану… Он думал, что давно уже отдал своё сердце Богу, но теперь понял, что это ещё не так, и у него не хватает сил, чтобы это сделать.

Вокруг и внутри Степана всё померкло. Ломая в отчаянии руки, он твердил:

– Не отдам её, Господи, не могу отдать её. Ему казалось, что светлый образ Марьюшки удалялся от него. Она, приносившая ему всегда радость, никогда не покидавшая его мыслей и сердца, казалось, теперь покинула его, и он остался один. Некоторое время он, как мёртвый, лежал на земле. Он переживал минуты страшной вечности, ожидавшей званых, но неизбранных, не оказавшихся достойными, не бодрствовавших до конца.

Снова и снова возносил Степан свои молитвы.

– Господи, – шептал он, – помилуй меня! Обрати снова Своё лицо ко мне, Боже мой! Я согласен всё потерять и отдать, кроме Тебя; только не покидай меня! Тебе отдаю своё сердце: возьми его! Отдай Петру Марьюшку, но дай Себя мне, потому что без Тебя я не могу жить!