Владета Еротич - Христианство и психологические проблемы человека

Нормальное религиозное развитие, по Еротичу, проходит через преданность Богу, приводит к благоговению, высшей ступенью которого является любовь к Богу и, разумеется, любовь к людям. Таким образом, главным мотивом для религиозного человека в его движении к моральному совершенствованию становится не наказание и награда, как со стороны людей, так и от Бога, но – любовь. Отсюда проистекает и упоминаемое автором различие между религиозным фанатизмом и религиозной преданностью.

Так четкое догматическое сознание, как мы уже видели, является важнейшей опорой человека на пути духовного совершенствования. Однако, считает Еротич, догматы должны быть глубоко прочувствованы и потому поняты [3] Над входом в Успенский собор Троице-Сергиевой лавры напитано; «Ведомому Богу». . Догматы должны оживляться верой, которая в свою очередь порождает любовь. Таким образом, подлинная вера порождает любовь и терпимость по отношению к другим людям. Автор настаивает на том, что фанатизм проистекает из духовной нищеты верующих. Но это не та духовная нищета, о которой говорит Евангелие [4] См.: Мф. 5,3. . Это – не сознающая своей немощи гордость. Фанатизм – это не вера в Бога и боговдохновенные истины, а уверенность в своей правоте. Религиозная вера, по мысли автора, должна проистекать из полноты жизни, а не из ее нищеты. Она также не должна превращаться в убежище от самого себя и бегство от ответственности, в невротическое покаяние за страх, а не за совесть.

Наряду с фанатизмом, который как будто бы страдает избытком веры (точнее недостатком любви), имеет место и маловерие. Конечно, человеку, особенно в начале пути, хочется некоего удостоверения в вере, особого духовного опыта, откровения. Однако все же необходима предваряющая всякий опыт вера. Маловерие – признак невротического [5] Невротическое здесь понимается н широком смысле слова, как жизненная стратегия (В. Франкл). малодушия, которое порой прикрывается демонстративным скепсисом, требующим чудес в духе «Покажи нам, и мы уверуем!»

Можно поспорить с рассуждениями автора о значимости психологии религии для изучения религиозности. Мы должны констатировать, что психология религии – дисциплина относительно молодая, и основной вклад в нее был сделан протестантской наукой, которая, естественно, привнесла в нее и ряд своих заблуждений. Поэтому, пока практически нет собственно православных полномасштабных исследований по вопросам психологии религии, думается, что эта исследовательская область более интересна с качестве пространства аргументированного спора с атеистической наукой.

Слишком большое внимание, которое автор уделяет исследованиям психологии религии, психоанализу и аналитической психологии, тоже может быть подвергнуто критике. Ряд авторов, к которым апеллирует Еротич, например У. Джеймс, уже подвергались справедливой критике ранее и требуют к себе осторожного отношения. Так, проблема религиозных переживаний, рассмотренная в книге, включая переживание присутствия Бога, чувство святого, т. н. мистический опыт, страдают некоторой духовной наивностью. Остается неясным, верит ли автор в существование темной духовности, в диавола. В. Еротич, уделяя большое внимание разбору различных, часто парадоксальных, психологических и психопатологических ситуаций, не рассматривает ни понятия «прелести», ни одержимости, не считая нужным предупредить религиозно ищущего человека, что он может на своем пути столкнуться и с ложной духовностью.

Психика человека, действительно, сложный комплекс, реагирующий на средовые факторы (окружение), собственный внутренний мир (в том числе бессознательное), сверхестественное присутствие (нуминозное) и т. д. Но необходимо отказаться от своеобразного духовного пацифизма, перекладывая всю ответственность за психическое и психологическое здоровье человека только на внешние или внутренние причины, забывая слова апостола Павла, что «… наша брань не против плоти и крови, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных» [6] Еф. 6. 12. .

Необходимо отметить и спорность взглядов, высказанных по вопросу о «препятствиях для веры психологического характера». Такая формулировка проблемы, естественно вытекающая из вышеобозначенного духовного пацифизма или, если угодно, некоторой «наивной духовности», ведет к парадоксам: препятствия оказываются взаимоисключающими. Например, таковыми могут быть как сильная, так и слабая воля, как наличие чувства вины, так и его отсутствие. Таким образом, можно предположить, что препятствия для веры носят непсихологический характер.

Можно спорить и с используемой автором психоаналитической концепцией невроза, которая представляется весьма посредственной.

Один пример. Автор рассматривает слабую волю в качестве препятствия для веры и предпосылки невротического развития личности [7] Здесь невротическое развитие личности рассматривается в самом широком смысле: не исключающее на одном полюсе нарастания стойких проявлений невроза (навязчивых состояний, приступов страха, истерических расстройств), на другом ограничивающееся бегством от ответственности. . Отказываясь от подробного рассмотрения причин слабости воли, он в то же время кратко называет их в терминах психоаналитической теории. Слабая воля, по Еротичу, – преграда для веры бессознательного происхождения (курсив наш. – О. П.), обусловленная давней психической травмой или неизжитой виной. Но если принять эту формулировку, то и не требуется дальнейшего подробного разбора, потому что здесь уже все объяснено.

Однако возникает ряд вопросов. Почему источником слабой воли называются именно эти причины? Почему все списывается на счет бессознательного? Почему обязательно «паралич воли» (автор использует очень красочную метафору птицы со сломанными крыльями) должен порождать психические травмы раннего детства, а не подросткового или зрелого возраста? Почему не рассматривается феномен социального инфантилизма, указывающий на аномальное развитие механизмов произвольного (самостоятельного) поведения и деятельности? Почему вне рассмотрения осталась концепция акцентуированных черт личности (К. Леонгард), имеющая прямое отношение к исследуемому вопросу?

Надо признать, что автор порой некритично переносит в плоскость научного и философского объяснения теоретические модели психоанализа, хотя против этих моделей есть аргументированные возражения не только отечественных (Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев и др.), но и западных психологов (Л. Бинсвангер, В. Франкл и др.).

Очень интересной и одновременно очень близкой христианскому миропониманию представляется экзистенциальная психология Виктора Франкла. Противопоставляя свою концепцию взглядам Фрейда, Франкл пытается вернуть человеку утраченную в психоанализе свободу. Фрейдистское объяснение слабости воли, используемое автором книги, фактически обрекает человека на роль пассивного пациента не только на психоаналитической кушетке, но и в жизни. Логотерапия Франкла [8] См.: Франкл В. Психотерапия на практике. СПб., 2000. стремится к пробуждению в человеке духовных сил. Здесь слабость воли преодолевается путем формирования навыков целенаправленной деятельности и сознательным мотивированием, «волей к смыслу» [9] Термин В. Франкла. . Недаром Франкл (как, впрочем, и Выготский) называл свою психологию «вершинной» в противовес т, н. «глубинной» психологии, к которой относят психоанализ.