Аджан Брахм - Don't worry. Be grumpy. Разреши себе сердиться. 108 коротких историй о том, как сделать лимонад из лимонов жизни

Молодой человек отнесся к этой лицензии со всем уважением и серьезностью. Он поместил ее в рамку и повесил на стену. Она служила постоянным напоминанием о том, что кто-то, облеченный властью, дал ему разрешение быть счастливым.

В результате он перестал отвергать моменты радости и позволил себе быть счастливым. Многие из трудностей, с которыми он сталкивался, в том числе в медитации, исчезли.

Однажды он рассказал об этой истории другу, а тот запостил фото с лицензией на счастье в Facebook. И вскоре меня завалили запросами на подобные документы с моей подписью, так что на время я утратил собственное счастье, у меня даже не оставалось времени на медитацию!

Поэтому я поместил официальную лицензию на счастье в конце этой книги. Вы можете вписать свое имя, вырезать ее и положить в кошелек, если хотите, чтобы она напоминала вам о праве быть счастливым. На каждой из лицензий есть моя печать!

Пару лет назад я проделал путь от Австралии до Англии, чтобы выступить с речью на престижной конференции по управлению кадровыми ресурсами в Доклендсе. Организаторы полностью оплачивали мне поездку, и я заодно смог навестить своих родственников и друзей.

За пятнадцать минут до начала моего выступления ко мне подошел один из организаторов и сказал, что два человека у входа в конференц-центр утверждают, будто они мои родственники, и просят пропустить их бесплатно. Я пошел к менеджеру, уверенный в том, что это мой брат с дочерью. Через минуту умасливания, в котором я большой специалист, я убедил организатора мероприятия пропустить их внутрь бесплатно.

После своего выступления я отругал брата и племянницу за то, что они поставили меня в неловкое положение.

«Ты банковский менеджер, брат! И у тебя тоже очень хорошая работа, дорогая племянница! Почему вы просто не заплатили за вход?» Тогда они сказали мне, что один билет на мое часовое выступление стоит триста фунтов.

Когда я узнал, сколько стою, мое раздражение испарилось. На его место пришла раздутая самооценка.

Когда я вернулся домой в Австралию, то сказал комитету моего храма о «рыночной стоимости» посещения моих лекций. Они дипломатично ответили, что я стою гораздо больше, чем триста фунтов за час с человека. «Вы бесценны», – такое предложение внес комитет и единогласно утвердил. Это значит, что они по-прежнему не будут брать плату за посещение моих лекций. Так сколько же стоите вы? Столько же, сколько и я, – вы бесценны.

Через неделю после возвращения я получил еще одно предложение выступить с речью, на этот раз на ежегодной конференции Британской государственной службы здравоохранения в Бирмингеме. И опять же организаторы были готовы оплатить все мои расходы. Я отклонил предложение, сказав, что совершать длительные перелеты так часто вредно для здоровья, а поскольку они представляют Британскую государственную службу здравоохранения, с моей стороны было бы лицемерием выступать у них в этой ситуации.

За последние пару лет цена золота сильно выросла. Раз «молчание – золото», значит, молчание в наши дни должно быть ценно, как никогда. Чем более редким становится продукт, тем выше его стоимость.

В современном мире очень сложно найти тишину. В юности, живя в Лондоне, я часто ходил в разные церкви и соборы. Но не для того, чтобы молиться, а просто чтобы оказаться в заповеднике тишины, в котором успокаивался мой чрезмерно активный мозг и обреталось спокойствие ума.

В последний раз в поисках такого утешения после напряженного дня я направился в Вестминстерское аббатство, намереваясь полчаса помедитировать в тишине. Как только я зашел туда, то испытал разочарование. За неделю или две до этого там была установлена система публичного оповещения, которая непрерывно транслировала записанные проповеди и объявления. Там больше не было молчания. Я счел это кощунством и ушел.

После этого опыта в Вестминстерском аббатстве я стал ценить тишину так высоко, что теперь стремлюсь создавать гавани тишины в монастырях и храмах, которые находятся под моим руководством, и ревностно охраняю эти убежища.

Как-то ко мне на прием записался строительный инспектор нашего местного правительства. Я подумал, что возникла какая-то проблема с монастырскими зданиями, но вскоре он рассеял мое беспокойство. Он просто пришел поблагодарить меня.

Этот инспектор много лет работал в местном совете в качестве лица, выдающего окончательное разрешение на строительство новых зданий или реконструкцию старых. Это очень напряженная работа, поскольку строители всегда хотят сократить издержки, а он должен настаивать на безопасности и качестве. Каждый раз, чувствуя себя доведенным до предела, этот мужчина садился в машину, ехал в наш монастырь и останавливался на парковке. Ему даже не надо было выходить из машины, он просто сидел там, погружаясь в тишину. Этого было достаточно, чтобы ушла вся усталость и напряжение.

Этот инспектор провел много часов, отдыхая на парковке монастыря. Это было его тайное убежище от стресса на работе. Потом он сказал мне, что собирается выйти на пенсию. И перед этим он хочет выразить благодарность за тишину нашей стоянки для автомобилей.

В монастырях, где монахи медитируют в тишине, в отличие от тех, где стучат в барабаны и много раз в день звонят в огромные колокола, формируется осязаемая аура тишины. Через много лет, не говоря уже о веках, эта тишина становится такой же прочной, как кирпичи храма, которые пропитываются ею день за днем, такой же успокаивающей, как чашка горячего супа холодным вечером, такой же мягкой и придающей силы, как любящее объятие. И тогда уже не нужны проповеди и мудрые слова. Молчание – это учитель и целитель.

Мой друг как-то решил посетить один из храмов в Бангкоке. Когда он вошел в закрытый двор, то увидел женщину, которая в одиночестве плакала на скамейке. Не зная тайской культуры, он постеснялся предложить ей помощь. Вместо этого он прошел в одно из зданий по своим делам.

Полчаса спустя он вышел оттуда и увидел, что женщина по-прежнему сидит на скамейке, но больше не плачет. Тогда он подошел к ней и спросил, нужна ли ей какая-то помощь.

Женщина хорошо говорила по-английски. По ее словам, несколько минут назад она пережила трагедию, очень расстроилась и пошла в монастырь, чтобы успокоиться. Ей не требовались ни совет монаха, ни утешение от незнакомца. Она нашла эту тихую скамейку, где могла плакать столько, сколько хочется. Ей хотелось, чтобы никто не мешал ей горевать, и теперь она чувствовала себя гораздо лучше. Потом она улыбнулась и собралась уходить.

«Позвольте спросить, что это была за трагедия?» – спросил мой друг.