Андрей Капустин - Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

Не сомневаемся, что это самый естественный взгляд на вещи. После восстановления надлежащих отношений между Русской и Иерусалимской Церквами, прерванных беззаконными действиями иерусалимской коммуны, естественно, и находящийся в Иерусалиме представитель (?) Св. Синода станет в должные отношения к Патриарху Прокопию, а последний не будет более иметь причин жаловаться на него Св. Синоду и требовать отзыва его из Иерусалима.

Ко всему вышесказанному нам остается еще присовокупить, что начальник Миссии нашей в Иерусалиме вовсе не есть простой поверенный или посланник Св. Синода при иерусалимском престоле патриаршем. Он есть духовный начальник поклоннического учреждения нашего в Иерусалиме, и положение его может считаться независимым от того или другого каприза, того или другого махинатора, скрывающегося за подставной фигурой Прокопия. Уступи сегодня Св. Синод, из почтения к заветному для России имени Патриарха, одному махинатору, завтра на место его станут десять.

A.A.

15 июля 1874 г.

Печатается по публикации: Гражданин. 1874. № 31. С. 797–799.

(Письмо в редакцию)

В «Церковно-Общественном Вестнике» за текущий год помещен ряд статей, имеющих предметом своим наше поклонничество в Святой Земле и принадлежащих перу некоего г. A.A. Ушинского 307, которые сам «Вестник», в силу известной пословицы об овсяной каше 308, называет интересными. Самые статьи, интересные для того, кто любит фантастическое, нам, любителям факта, не представляют другого интереса, кроме оценки усилия кого-то «себя показать» после того, как он вообразил, что «людей посмотрел» или высмотрел настолько, чтобы верить потом уже своим заключениям 309. Писатель статей прожил в Иерусалиме дней с десяток или несколько более в то время года, когда поклонников наших бывает всего менее в Иерусалиме, а именно летом, и видел, значит, из всего только нечто, да и то, что видел, видел под углом неясного различения, ибо находился, с одной стороны, под обаянием излюбленного им протестантства, с другой, под неприятным впечатлением произведенной у него одним пройдохой-послушником кражи, а с третьей – если можно таковую усматривать (а она-то главная), под давлением предзанятых, чисто «российских» идеек о белом и черном духовенстве, с которыми он, как памятный камердинер Чичикова с своим запахом, всюду ходил и ездил по Востоку.

Все это нам известно самым положительным образом. Мы тоже были в Палестине и жили в Иерусалиме, и притом почти современно с ним. Неустанная, как бы жадная, беготня его по протестантским школам, приютам, больницам и проч. была еще у всех тогда в памяти. Его ярость по поводу усмотренного им поклонения «пупу земли» ходила притчей по Постройкам нашим. Нам передавали самослышцы, что богоумиленный поклонник, садясь на лошадь, на прощание Иерусалиму, проклинал кого-то или что-то… Естественно было не ожидать от такого озлобленного туриста «доброго слова» Иерусалиму.

Когда упомянутые статьи «Церковно-Общественного Вестника» попались в мои руки, мне оставалось только сказать: «Ну, да!» и положить их в сторону. Мало ли кто что фантазирует? На всякий чох не наздравствуешься, особенно на такой чох, которым знаменуется не такое или иное состояние организма, а просто понюх табаку. Другое дело, когда в тоне и смысле статей словоохотливого корреспондента заговорит редакция журнала или газеты, тогда на человеке, сведущем в деле, лежит некоторым образом долг не молчать о том, что он знает. На этом основании мы и возьмем на себя труд проследить шаг за шагом передовую статью «Церковно-Общественного Вестника» от 29 сентября сего года № 113.

Статья называет «горькою правдою» то, что сообщал в газету о своих впечатлениях иерусалимских г. Ушинский. А почему же ей известно, что все напечатанное газетой есть правда? Ей бы подождать прежде отзывов о статьях людей компетентных, а до тех пор «горькую правду» считать горькою… да просто – горечью. Воображаемую правду статья относит к трем предметам: правда о безобразиях, совершаемых разными пройдохами, правда – о вековых раздорах представителей различных вероисповеданий (т. е. трех монастырей, заведующих храмом Гроба Господня: греческого, латинского и армянского) и правда о благих мерах для… и пр. протестантства. Ну, не видно ли во всех этих правдах упомянутое нами выше влияние троякого настроения душевного г. Ушинского? Не украдь у него золотых часов приближенный им к себе пройдоха, мы весьма сомневаемся, чтобы усмотрена была им (и редакцией «Церк<���овно>-Обществ<���енного> Вестника») первая правда. Не задайся он узковзглядными понятиями о черно-белости в духовенстве и во Христовой Церкви, он бы не приписал «раздору» представителей различных вероисповеданий при Гробе Господнем «прискорбных порядков» Святой Земли.

Не укорительный вековой раздор «представителей» (подразумевай черных), а твердое и властное отстаивание ими своих вековых, а то и прямо – вечных прав, о которых не всякому «белому» под руку судить и рядить, было и есть причиной установившегося порядка вещей при Гробе Господнем. Представительство, само по себе, тут ничего не значит. Сам убеленный «Церк<���овно>-Общ<���ественный> Вестник», будучи поставлен на месте того или другого представителя, наказал бы непременно раздорников, если бы захотел оставаться верным своему вероисповеданию. Наконец, не возблагоговей он перед протестантством (идеалом «белизны»), он между благими мерами протестантской пропаганды в Палестине усмотрел бы нечто настолько злое и враждебное самым дорогим ему предметам, что, несмотря на свою близорукость, не порекомендовал бы русскому сочувствию макиавеллистического учреждения «Союза диаконесс» в Иерусалиме, подрывающего апостольскую веру с самой, так сказать, колыбели ее. Оставляя в стороне г. Ушинского, спросим «Церк<���овно>-Общ<���ественный> Вестник», известны ли ему все темные дела подобных союзов в Сирии и Палестине, одним своим именем уже посмеивающихся Евангелию и преданиям Первенствующей Церкви?

Но уступим статье. Достохвальные «диаконессы» (напрасно статья называет их диакониссами. Не назовет же она «Евангелическую» Церковьевангельскою) действительно с успехом выполняют свою задачу. Что общего с сей задачей имеет наше поклонническое дело в Палестине? У нас нет ни школ, ни больниц, ни приютов с характером прозелитизма в Святой Земле. Прозелитизм и поклонничество! Первое статья ставит в «образец подражания» второму! Как же это? А вот как. С распространением образования диаконессами, приписывает и руководство протестантских поклонников местным представителям протестантства. Небывалая эта сторона деятельности протестантской в Палестине притянута, так сказать, за волосы к диаконессам единственно с тем, чтоб иметь возможность порекомендовать и нам иметь в Иерусалиме своих диаконисе (сестер милосердия). Для кого? Ответ: для своих поклонников! Не отрицаем, что такое смешение понятий или извращение приемов суждения возможно и уместно в «интересных» (не этим ли курьезом?) статьях г. Ушинского. Спрашиваем: зачем повторяет эту логическую разладицу «Церк<���овно>-Общ<���ественный> Вестник»? Никаких лжеименных «диа-кониц» нам не нужно в Палестине. Мы могли бы желать их только для своего поклоннического госпиталя. Но, слава Богу, недостатка в подобных труженицах в нем нет. Без хвастливого имени «сестер милосердия» наши «больничные девчонки» делают свое дело с отличным усердием и желанным успехом. Я сам был свидетелем их похвальных трудов. Получают они не по 750 рублей из фантастической кассы г. Ушинского жалованья себе, а несравненно менее, и довольны своим положением. Сестры же милосердия «для надзора за поклонницами», да еще содержимые на счет самих же поклонниц… с позволения сказать, есть утопия младенческого измышления.