Андрей Капустин - Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

Но и это была мера только паллиативная. Число правителей, правда, удвоилось, но оно могло утроиться и удесятериться и т. д. Да и Синод по-прежнему должен был стоять в стороне от дел, и канонически и исторически подведомых ему. Недовольство в братстве все росло и росло. Двое из архиереев (членов, значит, Синода), наиболее ратовавшие против триумвирата, добившись места в совете, сами стали предметом нападок со стороны других. В самом совете их трактовали как «вторгшихся» и чуждались. Дело дошло до того, что к началу сего года эфемерного совета практически не существовало. Зато существовали, уже резко различавшиеся, – две партии: патриаршая или Прокопиева, и недовольных, или иордано-тивериадская, – по имени своих вождей, архиепископов (in partibus, номинальных) Иорданского и Тивериадского. Кроме архиереев, в последней считалось до сорока архимандритов и простых монахов, да и из противоположного лагеря ей втихомолку сочувствовали два архиерея, несколько низших духовных сановников. В укоризну и посмеяние ее называли Кирилловскою. И точно, некоторые члены ее находились в переписке с Кириллом. Подобное lèse-majesté (оскорбление величества) превосходило меру терпения пришлых патриотов Палестины, спасавших под эгидою Прокопиева имени свою панэллиническую идею от славяно-арабского натиска и преобладания. Прокопия заставили требовать у Высокой Порты заточения возмутившихся (якобы) против предержащей власти архиереев Иорданского и Тивериадского.

Этот шаг был началом падения Прокопия. То, что легко было сделать в 1872 г., оказалось неудобоисполнимым в 1875, – не потому только, что изменился состав чиновников Высокой Порты за это время, а и потому, что чувствительно изменился вес тех доводов, коими на них действовали в 1872 г. гонители и победители Кирилла. Вместо карательной меры, Порта посоветовала Прокопию сойтись с недовольными его управлением архиереями. Сойтись было уже невозможно. К ним, как гонимым и преследуемым, пристали еще два архиерея-прокописта. Коалиция образовалась сильная. На противоположной стороне остался собственно один архиерей – Лиддский (ибо три остальные жили вне Иерусалима – в Вифлееме, Назарете и Акре), без которого обошлись прочие, когда от имени Синода и большинства наличного братства потребовали у Порты низложения Прокопия, как человека неспособного к управлению делами патриаршего престола. Ввиду неизбежного падения, ревнители чести патриаршей посоветовали Прокопию упредить оное просьбою об отставке, мотивируемою тем, что Порта оставила без последствий его жалобу на бунтовщиков.

Итак, с началом марта в Иерусалиме вторично не стало Патриарха. Нельзя скрыть того, что много содействовало падению Прокопия поголовное желание зачинщиков и участников кирилловской истории самим воссесть на вакантном престоле. Нечто подобное проявило себя сейчас же по удалении бывшего Патриарха от дел, а именно при выборе местоблюстителя патриаршего престола. Ввиду стольких притязаний и на это призрачное подобие патриаршества, избиратели поставили местоблюстителем не одного из своей среды, а чужого, случайно прибывшего в Иерусалим для участия в крестном ходу в Неделю Православия Вифлеемского архиерея Иосафа. Ясно было, что когда настанет время выбора настоящего Патриарха, в Патриархии произойдут большие и, может быть, нескончаемые смуты.

Время это приближалось и многократно откладывалось. Для выбора присланы были правительством особые правила, составленные собственно для Константинопольского Патриархата и еще ни разу не приспособлявшиеся к делу в Иерусалиме. В силу этих правил, будущий Патриарх долженствовал быть не моложе 40 лет, иметь достаточное образование, знать языки (кроме греческого) турецкий и арабский и быть подданным турецким и даже сыном турецкого подданного. Несколько глуше говорилось о качестве и количестве избирателей. В этом пункте точное применение к Иерусалиму константинопольского регламента считалось невозможным, или, по крайней мере, неудобным (для кого?). Особым параграфом определялось участие народа в выборе Патриарха, но сведенное почти на ничтожество. По одному голосу от каждой епархии и два голоса – от города Иерусалима, всего 11 голосов, и те исключительно духовных лиц, зависящих, и административно и материально, от Святогробского (греческого) братства.

Пока избиратели народные выбирались сами, снабжались инструкциями и съезжались, вдруг огласилось в Иерусалиме, что выбор кандидатов на патриаршество уже сделан «монастырем», т. е. Святогробским братством, и что список их уже отослан в Порту. Достойных быть Патриархом оказалось 18 человек, а за исключением трех из них, уроженцев Эллады (в том числе и самого местоблюстителя патриаршего престола) 15, готовых занять престол св. Иакова, брата Господня 311. В числе их: 7 архиереев, 7 архимандритов и так называемый великий архидиакон патриаршего престола.

Говорят, на иноверное (турецкое) правительство произвело веселое впечатление такое обилие лиц, способных патриаршествовать в Иерусалиме. Почтенные педагоги Крестной школы (семинарии) почти все, разумеется, помещались в каталоге ищущих «Блаженства». Но почему-то Высокая Порта из 15 лиц признала кандидатуру только за 6-ю – четырьмя архиереями и двумя архимандритами. Вся ученая молодежь осталась «за хороводом», по греческой пословице. Это сильно огорчило ее, но делать было нечего. Небольшое, но весьма многозначительное поприще для ее деятельности оставалось еще при втором, и частью третьем, окончательном выборе Патриарха.

Между тем, народ, не участвовавший в выборе 18 кандидатов, не хотел знать ни 15-ти, ни 6-ти, вообще никого, и требовал повторительного выбора их, совместно с монастырем. Больше месяца монастырь и местный паша старались уговорить его признать уже признанный, утвержденный и видоизмененный правительством список. В начале мая удалось, наконец, какими-то небывалыми (как говорят) телеграммами из Константинополя напугать арабов. Они приложили свои подписи к списку кандидатов, так как своих, отдельных от тех, не имели. Доля патриаршествовать осталась, таким образом, за архиепископами Лиддским, Севастийским <���Никифором>, Иорданским и Тивериадским <���Нектарием>, игуменом Святого Гроба и начальником Иерусалимского подворья в Смирне.

Чем ближе подходил термин окончательного выбора, тем усильнее велись всевозможные интриги в Патриархии. Из 6 кандидатов предстояло избрать только трех. Но тут оказалось, что измененный Портою список не имел характера неизменяемости. По-видимому, местный губернатор имел право изменять его по своему усмотрению… Вследствие чего почти ежедневно оглашались новые имена внесписочных кандидатов. Так, однажды считалось чуть не верным, что Патриархом будет известный кассир Патриархии. На другой день заговорили о патриаршестве пресловутого экс-митрополита Вифлеемского <���Агапия>. Наконец, всплыло имя Назаретского митрополита Нифонта. Полагали окончательный выбор сделать 5 мая, в день памяти св. мученицы Ирины (что на греч. языке значит: мир), но целый день споривши, не пришли ни к какому результату. 6-го числа, в день Иова Многострадального, до того все разошлись в мнениях, что стали сомневаться уже в возможности поставить Патриарха собственными силами. Говорили, что предоставят назначить его или Вселенскому Патриарху, или самому турецкому правительству, и при этом всего проще – возвратить в Иерусалим Кирилла. Имя бедного Прокопия никому не приходило на память.