Андрей Капустин - Из Иерусалима. Статьи, очерки, корреспонденции. 1866–1891

Кроме проекта о «поклоннических сестрах милосердия», статья повторяет и выработанный досужеством праздномыслия другой проект – о присоединении к составу Миссии нашей в Иерусалиме двух семейств священников. На какой конец это увеличение Миссии? Не так давно ходила по России молва, занесенная, кажется, из Иерусалима, о предполагаемом будто бы закрытии Миссии или обращении ее в простую приходскую (или придворную) церковь. Приятно услышать теперь, что, вместо уменьшения, ее проектируют увеличить. Какие мотивы к тому? По уверению г. Ушинского, Миссия вся исключительно занята богослужением и не имеет времени (и никакой возможности) заниматься поклонниками…

Помню я, какое впечатление произвела такая макиавеллистическая похвала Миссии на одно прикосновенное к ней лицо… Не имеет времени! А кто же в течение двадцати без малого лет смотрел за ними? Как это сталось, что ко дням прибытия г. Ушинского в Иерусалим у ней вдруг не оказалось ни времени, ни возможности служить поклонникам? Да он припомнил бы хотя свои поездки туда-сюда в Палестине в сопровождении, если не ошибаемся, самого начальника Миссии. Я уверен, что найдутся многие десятки поклонников, которые припомнят то же самое, и многие сотни, которые с умилением вспомнят детски-радушное водительство их по Иерусалиму и по достопримечательнейшим окрестностям о. В<���ениамином>, уже 30 лет служащим поклонническому делу в Иерусалиме и приобретшим громкую известность в поклонническом мире. При Миссии постоянно находился особый, на то именно назначенный, проводник поклонников, опытный и почтенный старец, неутомимо ходивший с ними по всем святым местам. Не вина Миссии, что помимо ее иерусалимское консульство наше теперь от себя назначает проводника поклонников, а равно и всех лиц, непосредственно заведующих поклонническими приютами, и вообще все управление поклонниками взяло на себя. При нас было, что г. консул приказал смотрительнице Женского приюта доносить всякий раз ему, когда кто-нибудь из членов Миссии придет в приют. Какой же духовный надзор возможен за поклонниками со стороны Миссии?

Автору статей отлично хорошо было известно, кто управляет и заправляет поклонническим делом нашим в Палестине и кто, вследствие того, берет на себя ответственность за него. И между тем все его статьи писаны так, что, кроме Миссии, не представляется у нас в Иерусалиме никакого другого начальства. Добросовестно ли такое изложение дела? По-видимому, его не может смутить подобный вопрос. Всякое средство хорошо, лишь бы вело к хорошей цели… Правило давно известное. Хорошая же цель – водворить белых на месте черных. Прямо нет к этому доступа. Итак, можно подойти сбоку. Если теперешние члены Миссии поставлены в невозможность действовать на поклонников, то имеющие заменить их в этом семейные священники, очевидно, предназначаются сместить первых. Полагаю, что слепому видна такая махинация. Этим только и объясняется, почему два именно священника предполагаются проектом и почему священники, а не иной кто, способный или ближний более теперешних членов Миссии смотреть за поклонниками.

Г. Ушинский, а за ним «Церковно-Общественный Вестник», средством «простым, и несложным и вполне удобоисполнимым» считает сбор с поклонников в количестве 10 рублей с души на вознаграждение сестер милосердия и семейных священников. Да ведь это значит совсем не знать или не думать о том, что пишешь. Не только десятирублевый, но и десятикопеечный принудительный сбор с поклонников совершенно немыслим: поклонник охотно отдаст и последний десяток рублей на Гроб Господень, в Вифлеем, в Гефсиманию, первому греческому архиерею или игумену, но положительно ничего не дает своим сестрам милосердия, ни священникам за то, что те и другие приставлены смотреть за ним. Надеяться на подобный сбор можно только во сне.

Кроме так легко отысканного источника содержания проектируемым новым миссионерам и миссионеркам русским, г. Ушинский с такой же легкостью и размещает их в пустых 20 комнатах Миссии… Напрасно он во время своего пребывания в Иерусалиме не прошелся по комнатам Миссии; он увидел бы, что ни одной незанятой комнаты нет в Миссии, исключая 10 номеров так называемого приюта для духовных лиц, в летнее время наполовину пустеющих, а в зимний сезон битком набитых, как мне это известно по собственному опыту. Может быть, он имеет в виду закрыть совсем этот приют и отвесть для помещения духовным лицам из поклонников общее помещение с народом. В таком случае ему следовало бы проектировать о закрытии и «дворянского приюта», находящегося в том же доме Миссии с другой стороны, и первому самому подать благий пример помещения вместе с народом.

Что сказать еще? Возвратиться ли к пресловутому «пупу земному», к зловонию, к пройдохам? Зловония нет больше у Гроба Господня. Спешим утешить этим известием всех любящих благолепие дома Божия. Пройдохи… но на них есть в Иерусалиме консул, в Царьграде посол, в Петербурге все правительство. Если бы г. Ушинский был более поклонник, чем турист, мы на прощание ему сказали бы: не мнози бывайте учители, особенно – учащие тому, чему сами не учились.

П. Алексей Введенский

8 ноября 1874 г. Малая Могила

Печатается по публикации: Гражданин. 1874. № 51. С. 1290–1291.

После печального 6 декабря 1872 г., когда по приказу Высокой Порты, переданному телеграфом палестинскому губернатору Назыфу-паше, Блаженнейший Кирилл, Патриарх Иерусалимский, с 7 ноября того же года уже не признаваемый за такового возмутившимся «С вятогробским братством» и даже синодальным актом объявленный раскольником, был схвачен и под конвоем отправлен в Яффу, а оттуда в Константинополь, в православном населении Иерусалима и всей Палестины не было покоя до самых дней наших. Правда, что 16 января 1873 г. тем же палестинским губернатором торжественно возведен был на престол Иерусалимский архиепископ города Газы Прокопи й, носивший при Кирилле звание патриаршего наместника, один из старейших и почетнейших членов братства, по своему простоумию послуживший центром, около которого группировалась пресловутая ученая коммуна, свергшая Кирилла; но от этого обстоятельства до восстановления мира в Патриархате было далеко.

По наружности, дела приняли старый вид. Привычные формы патриаршего управления, изгнанные на время «Священным Правительствующим Синодом общины св. Гроба», появились снова. Но заменить на патриаршем престоле одно имя другим для затейливой и предприимчивой коммуны значило не сделать ничего. Прокопий, конечно, не одарен был единовластительным духом Кирилла, ни его умом, ни его всеподавляющим авторитетом, но все же был Патриарх, которого сама вековая рутина дел и вся внешняя обстановка, так сказать, наталкивали невольно на следование по стопам своего предместника. А коноводам хотелось совсем иного. План их был ввести в своем микроскопическом царстве вместо неограниченной монархии конституционную, так чтобы делами (доходами) святогробскими заведовал не один Патриарх, а и всякий, у кого появится охота к тому. Вследствие сего признано было необходимым, прежде всего, порешить со старой системой наместничества при Патриархе. Прокопий во все свое двухлетнее патриаршество не имел при себе наместника. Взамен сего, при нем образовался триумвират правительственный, в члены которого попали, разумеется, самые бойкие из коноводов и один безгласный архиерей. Прокопий игнорировался триумвиратом и существовал только для подписей на его бумагах. Против такой олигархии, естественно, должна была образоваться оппозиция в «братстве». Вспомнили, что существует (или существовал когда-то) Синод патриарший, и подбили членов его искать своих законных прав против триумвирата. Произошла маленькая революция. Вместо директории образовался при Патриархе шестичленный совет.