Мантэк Чиа - Секреты «Даодэ-цзина»: Живая мудрость древнего учения

Секрет мудрости: ребячество старца

Древние мудрецы Дао обладали тонкостью

и таинственной проницательностью.

Их глубины — за пределами силами воли.

Поскольку их глубина за пределами силы воли,

Лучше всего мы можем описать их так:

Осторожны, словно человек, пересекающий зимний поток,

Внимательны, словно человек, опасающийся всех вокруг,

Сдержаны, словно гость,

Распростерты, словно передвигающийся по болоту,

Просты, словно неотесанное бревно; непрозрачны, как ил,

Величественны, словно долина.

Из глубин тьмы приходит неподвижность,

Женское начало дает жизнь своим молоком.

Кто следует такому Дао , не желает избытка,

Кто не желает избытка, выполняет работу,

не растратив сил.

(15:1–5)

Лao-цзы очень живо описывает психологическое и биологическое равновесие, поддерживаемое мудрецом. Хотя мудрец возвращается к духовному покою младенца и тело его свежо, его нельзя назвать идентичным ребенку. Между состоянием ума-тела ребенка и мудреца есть важные общие черты, однако есть между ними и существенные различия. Мудрец обладает основанной на опыте мудростью, которой нет у младенца.

В своей книге «Воспоминания, сновидения, размышления» ( Memories, Dreams, Reflections ) Карл Густав Юнг писал:

Лао-цзы являет собой пример необычайно проницательного человека, который видел и ощущал то, что ценно, и то, что не имеет ценности, и который к концу жизни захотел вернуться к собственному бытию, к вечному непостижимому смыслу. Архетип много повидавшего на своем пути старика был актуален всегда. Этот тип существует на всех интеллектуальных уровнях, его черты всегда одинаковы, — будь то старый крестьянин или великий философ вроде Лао-цзы. Эти черты — старость и определенные ограничения.

«Старость» в таком контексте означает близость к завершению биологического цикла и подразумевает богатый личный и социальный опыт — плоды долгого жизненного путешествия. С другой стороны, это последний этап, за которым следует смерть. Юнг отмечает, что этой стадии жизни свойственны «ограничения», поскольку старость символизирует смерть, умственную и духовную. Однако мудрец не испытывает страха. Он видел всё и готов «вернуться к собственному бытию».

Мудрец сохраняет невинность, свежесть и непредвзятость ребенка, обладая в то же время мудростью, которая приходит с жизненным опытом. Мудреца можно назвать «старым ребенком». Старый ребенок к концу жизни постепенно отходит от мира. Не потому, что мир ему опротивел, а потому, что его больше увлекает собственное сердце. Если ко внешнему миру взгляд привлекают изменчивые проявления форм, то ко внутреннему миру сердце привлекает созерцание бесформенной, неизменной и непостижимой вечности.

Важное различие между мудрецом и ребенком — жизненный опыт. Быть осторожным, словно человек, пересекающий зимний поток , — это описание размеренного сознания, развивающегося в результате опыта. Быть внимательным — значит хранить настороженность и сосредоточенность; быть сдержанным — значит проявлять смирение и восприимчивость. Распростертость — неограниченность умственного пространства; простота — способность оставаться свежим и полным энергии; непрозрачность — единство внутреннего и внешнего; величие — способность сохранять и восстанавливать внутреннее единство.

В мудрости мудреца сочетается старость и новизна, опыт и свежесть восприятия, готовность умереть и воспарить. Он полон жизненных воспоминаний, которые его не ограничивают; у него богатый жизненный опыт, который его не связывает. Он — учитель и друг, проводник и спутник, разрушитель старого и защитник нового; аккумулятор, порождающий и подзаряжающий всё на свете. Он — тело души и сердце духа, страж справедливости, голос народа и символ человечества.

В некоторых переводах Даодэ-цзина текст делится на две части: Дао и дэ . Понятие дэ невозможно перевести одним словом. Оно может означать действие, добродетель, мораль, красоту и милосердие. Дэ — это проявление Дао во всех вещах. Чтобы проявить дэ во всей его полноте, нужно пребывать в гармонии с изначальной природой собственного я и всех вещей.

Согласно даосским представлениям, Дао и дэ невозможно понять в отрыве друг от друга. Особенности их толкования зависят от того, в каком порядке мы подходим к их изучению: то ли начиная с медитации, то ли с культивирования. Дао основано на медитации, дэ — на культивировании. Медитируя, мы собираем ци и заставляем ее циркулировать; культивируя, мы отказываемся от эго и очищаем сознание.

В даосской внутренней алхимии Дао и дэ одинаково важны. Но работать с ними одновременно — задача, практически неосуществимая. Практика, направленная на очищение ума, может оказаться слишком трудной, когда тело голодно. Не менее сложным может оказаться и очищение тела, если ум не готов к созданию необходимой среды.

Как только прорастает семя Дао , происходит действие дэ. Дао невидимо — дэ видимо; Дао неосязаемо — дэ осязаемо;. Дао безлично — дэ личностно; Дао неподвижно — дэ привлекательно; Дао вдыхает — дэ улыбается. Благодаря этой эзотерической трансформации материя обретает видимость, форма — осязаемость, вещество — податливость, вера — достоверность. Все это добродетельные проявления дэ , порожденные пробужденной энергией Дао.

Выдыхание дэ — это сумма всех человеческих действий, совершаемых с участием нравственного суждения и под наблюдением духа. Действуя в соответствии с добродетельным действием дэ , человек испытывает вдохновение, воодушевление и душевный подъем; каждое его действие почетно и уместно.

С последним выдохом жизни шэнь собирает эликсир из энергий, сохранившихся в теле, и, под руководством просветленного мастера, или ангела, выдыхает их не через рот или нос, но через макушку. Это происходит лишь тогда, когда совершено благое действие, или дэ , и все долги оплачены. Если эти условия не выполнены, то человек после смерти остается призраком — голодным или блуждающим.

Чтобы выполнить эти условия, необходимо и культивирование, и медитация. Медитация любви может преобразовываться в культивацию благого действия, которому свойственны доброта, великодушие, гармония, беспристрастность, искренность и святость. Любовь больше не является умственной проекцией — она становится искренним проявлением сострадания, внимания и заботы, которые порождаются из ощущения единства между собой и другим человеком. По мере того как сила медитации и результат культивации порождают благое действие, мудрец объемлет и интегрирует животный, человеческий и божественный аспекты своего я .