Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

Схолия : «Тождество с Богом ставшего по благодати совершенным ума есть простое и нераздельное движение окрест Самотождественного по естеству (Эриугена добавляет: „то есть Бога“), при котором отсутствует восприятие умопостигаемых [вещей] как количественно, так и качественно различающихся по сущности и силе; [такое движение] есть [одно только духовное] наслаждение (ἀπόλαυσις), обладающее превышеумозрительным чувством».

Схолия : «Молитвой подвизающегося в деятельном любомудрии он называет прошение о добродетелях, а пророчеством — истинное научение относительно смыслов, [содержащихся] в них Молитвой же подвизающегося в естественном созерцании является, по его словам, прошение о твердом (ἐπιστημονικῆς) ведении сущих, а пророчеством — передачу этого ведения другим в истинном научении. А молитвой подвизающегося в таинственном богословии является, по его словам, неизреченное молчание, в котором ум превосходящим все образом (ὑπεροχικῶς), благодаря отречению от сущих, становится достойным соединения [с Богом], превышающего мышление и ведение; пророчество же есть введение других в это таинство (περὶ ταύτην μυσταγωγίαν). Ведь молитва соединяет молящегося с Богом, а пророчество ради Бога убеждает пророчествующего делиться с людьми полученными благами».

Схолия ( Эр. ): «Тот, кто постигает умом Бога Слово, не мыслит больше ни о чем из того, что может быть постигнуто умом; не рассуждает он и ни о чем из того, что доступно рассуждению, то есть что может быть доступно мнению; и не совершает он ничего из того, что приходит [в область] рождения и тления, и что называется творением в собственном смысле слова, — но он считает, что [подлинную] цену имеет только Слово [Божие]».

Κατὰ κεφαλῆς ἔχων; в данном случае нам представляется точным перевод Эриугены velatum caput habens.

На стадии мистического богословия умозрение теряет всякую «образность», ибо оно вступает в область «безвидного» и «неописуемого».

’Ανομμάτως («безглазо», «закрыв очи»); это слово встречается и у Дионисия Ареопагита. См.: Lampe G. W. Н. Op. cit., р. 147.

Схолия : «По его словам, когда мы высказываем положительные суждения о Божественном, мы мыслим Его вместе с сущими, но [только] как творческую Причину их. Когда же мы высказываем совершенно отрицательные суждения о Нем, соотнося с сущими, то не мыслим Его вместе с ними, потому что, сказать по правде, Божественное не имеет никакой связи с сущими, благодаря которой нам присуще соотносить мысль с обоими членами этой связи. Итак, хороший богослов высказывает суждение истинного ведения о Боге в смысле предельного неведения, поскольку [Божественное] совершенно недоступно мысли».

Схолия ( Эр. ): «Он говорит, что отрицательные суждения, [высказываемые о Боге в силу Его] превосходства, несут в себе мало положительного (tantillam positionem). Ведь они могут только показать путем отрицания, что Бог есть нечто иное по сравнению с теми [сущими], которые доступны восприятию умом и разумом, или о которых можно что-либо сказать».

Τὴν θείαν θέσιν; «апофатика» содержит в себе элемент «катафатики», и наоборот. Оба эти элемента христианского богословия находятся в тесном диалектическом единстве.

Τῶν ποιητέων καὶ ού ποιητέων; вероятно, здесь подразумевается то, что служит и способствует духовному деланию, и то, что, наоборот, препятствует ему.

Ἐν τῆ φοβέρᾶ ἡμερα τῆς διαγνώσεως (букв. «в страшный день различения»). Блаж. Феодорит также называет Судный день «днем различения». См.: Lampe G. W. Н. Op. cit., р. 345.

Здесь у преп. Максима высказывается известная мысль, что голос совести в нас есть глас Божий. Наречие τροπικῶς можно перевести и как «символически», «духовно»; то есть субъективно-психологические «рассуждения (λογισμούς) по совести» человека неразрывно связаны с объективным духовным миром и являются частью и проявлением его.

Ἀλληγορεῖται; согласно С. Л. Епифановичу, для преп. Максима аллегория не есть «простая гимнастика мысли, а полножизненная струя богатого идеалистического духа, жизнь сердца в Боге» ( Епифанович С. Л. Преподобный Максим Исповедник и византийское богословие. Киев, 1915, с. 114). Следует отметить, что если в классической античности понятие «аллегория» означало связь между буквальным смыслом какого-либо слова и возможными метафорическими смыслами этого же слова, то в христианской письменности данное понятие приобрело иное значение. Здесь «аллегория» означала связь между историческим (буквальным) смыслом какого-нибудь события и возможными более глубокими (духовными) смыслами того же события . Поэтому содержанием христианской «аллегории» часто была реальность будущего, и она имела догматический смысл. Папа Григорий Великий, например, говорил, что «аллегория созидает веру». Вместе с терминами ἀναγογή и τροπολογία понятие «аллегория» часто обозначало духовный смысл Священного Писания (Ориген, Дидим Слепец, св. Григорий Нисский, блаж. Иероним Стридонский). См.: Tigcheler J. Н. Didyme l'Aveugle et l'exegese allegorique. Nijmegen, 1977, p. 22–28.

Схолия : «Он говорит о том, каким образом диавол есть враг и мститель Божий». У Эриугены этой схолии придана вопросительная форма.

Схолия ( Эр. ): «Душа, соблазненная диаволом, не ведая, либо отстраняя [от себя] посредством искушения божественное увещание, то есть наказание, из этого увещания творит причину безбожия Она покидает Бога и прибегает к диаволу, считая врага освободителем».

Схолия : «Он говорит, что мука очищает душу, изъеденную ржавчиной грязи наслаждения, и полностью освобождает ее от связи с материальными [вещами], научая ее относительно наказания, которое вытекает из любви к ним. По этой причине Бог попускает диаволу мучить людей страданиями по справедливому суду». — Следует отметить, что слово πόνος в греческом языке имеет значение и «мучения, боли, скорби» и «труда, усилия». Именно в последнем смысле переводит Эриугена (labor).

Схолия ( Эр. ): «Он говорит, что ничто не карается сильнее корыстолюбия, поскольку оно высоко чтит обладание [вещами] преходящими и наслаждение одним только чувством».

Γνώμην; см. прим. 5 к вопросу II ( это прим. 141 в электронной версии ) и прим. 11 к вопросу XXI ( прим. 228 ); Эриугена переводит «sententiam» — термином столь же многозначным, как и указанное греческое понятие (не только «решение, воля, намерение», но и «мнение, образ мыслей» и т. д.).