Максим Исповедник - Творения преподобного Максима Исповедника. Книга II. Вопросоответы к Фалассию

Схолия : «Он говорит, что победивший неразумные движения противоестественных страстей оказывается вне и самого естественного закона. И перейдя в область умопостигаемого, он освобождает из чуждого ему рабства и сродное ему по естеству вместе с тем, что присоединилось к сродникам [его во время этого рабства]».

Схолия : «Зависящее от природы есть всё так или иначе [существующее], или субстрат (ὑποκείμενον; Эриугена: subjectum), или относящееся к субстрату, (καθ' ὑποκειμένου; Эриугена: de subjecto), или того, чему присуще быть в субстрате: из них сводятся воедино определения определяемых. Ибо тем [существам], которые составляют различные естества сущих, присуще быть совокупными и сопоставимыми с определениями своими для раскрытия точного смысла обозначаемого, поскольку они естественным образом существуют в субстрате и вместе с ним, и из них он образовывается и в них имеет бытие, а вне его их нельзя рассматривать. [Сущности же], которые окрест природы, суть постигаемые мыслью до [нее] и совместно с [ней] (προεπινοούμενά τε καὶ συνεπινοούμενα). Ибо возникновение сущих всегда связано с местом (ποῦ) и временем (ποτὲ), а одновременно с первым возникновением их наблюдается общее положение (θέσις) и движение этих сущих, которые суть время (χρόνος) и место (τόπος). В них, соответственно внешнему положению и направленному движению, и существует природа, но она существует не по ипостаси. Ибо природа — не из них, но в них имеет внешнее начало бытия и положение. Когда мы рассматриваем только одни логосы бытия родов, видов и индивидуумов, то различные [логосы], составляющие эти [роды, виды и индивидуумы], приобщаем к сущностным логосам их. А когда мы рассматриваем происхождение [их], то по необходимости учитываем „где“ и „когда“ сущих, то есть место и время, имея в виду начало и положение [их], без которых ни одно из рожденных совсем не может существовать. Ибо ни одно из сущих не свободно от ограничения соответственно началу и положению [своему]».

Одной из основных интуиций святоотеческой аскетики является идея, что Царство Божие стяжается возвращением к исходному состоянию человеческого естества до грехопадения (ἐν τῷ κατὰ φύσιν ἑστώς). Это состояние предполагает, в отличие от аналогичного стоического учения, наличие, помимо сущностных свойств человеческой природы, еще и сверхъестественных даров благодати. Данная идея отчетливо прослеживается, например, у св. Афанасия Александрийского в его «Житии св. Антония» (см.: Marx М. Incessant Prayer in the Vita Antonii // Antonius Magnus Eremita. 356–1956. Studia ad antiquum monachismus spectantia cura B. Steidle. Romae, 1956, p. 110–113). Логическим развитием ее является вторая конституирующая идея святоотеческой аскетики: целью духовного преуспеяния является выход за пределы человеческой природы и всего тварного бытия (именно ее запечатлевает здесь преп. Максим), который становится возможным как раз благодаря указанным сверхъестественным дарам благодати. Этот выход и есть тот «экстаз» или «экстасис», о котором часто говорят православные мистики и, в частности, св. Григорий Нисский, у которого не раз встречаются выражения: ἐκβὰς τὴν φύσιν, ἔξω... τὴς ἀνθρωπίνης φύσεως и т. д. (см.: Völker W. Gregor von Nyssa als Mystiker. Wiesbaden, 1955, p. 204–205).

Схолия : «Иерусалим и небесное жилище есть бесстрастный навык по добродетели и ведение, не обладающее никакой лживой мыслью, ведущей брань с ним».

Схолия : «Он говорит, что язык есть символ ведующего действия души, а гортань указывает на естественное себялюбие в отношении к телу. И тот, у кого они зазорным образом прилипли друг к другу, не может вспомнить о мирном навыке добродетели и ведения, усердно предаваясь наслаждению в смешении телесных страстей».

Схолия : «По его словам, Дарий понимается как закон естества, а закон естества объемлет в себе и естество, и время, поскольку он обладает полнотой власти в употреблении тех [вещей], которые соответствуют естеству или суть окрест естества. Поэтому ум, исшедший от Дария, то есть от закона естества, оказывается превыше времени и природы, не будучи задерживаем ничем подвластным им, дабы не стать ему, вращаясь в образах (εἰκόνας) тленных [вещей], вместо храма единого Бога храмом идолов, имеющим в себе множество видов (μορφάς), поклоняющихся нечистым страстям».

Фразу τοὺς αὐτῷ γεγενημένους κατὰ τὸ θεμιθὸν παραλησίους можно понимать и в смысле «ставших подобными Ему». Здесь, возможно, содержится намек на идею «подражания Христу» (быть Χριστομιμήτως), широко распространенную в греческой патристике и всесторонне отраженную в творениях самого преп. Максима (см.: Hausherr I. Etudes de spiritualite orientale. Roma, 1969, p. 219–245. Она прослеживается вплоть до последних веков византийской святоотеческой мысли, органично дополняясь в исихазме и у Николая Кавасилы идеей единства со Христом («Христификацией», по не совсем удачному выражению Б. Бобринского), достигаемого реальным образом в таинствах Церкви (см.: Bobrinskoy В. Nicolas Cabasilas and Hesychast Spirituality // Sobornost, 1968, vol. 5, № 7, p. 492).

Основная мысль, заключающаяся в этих словах преп. Максима, видимо состоит в том, что человек, живущий по Христу и во Христе, своим духовным деланием и ведением осуществляет в себе всю полноту (συμπληροῖ) горнего мира. Поэтому, собирая в себе божественные логосы, «душа сама становится Логосом в миниатюре, принимая Его в себя, словом, вполне уподобляется Богу и становится достойной божественного вселения» ( Епифанович С. Л. Преподобный Максим Исповедник, с. 108).

Обычно слово ἀδιάβλητος употребляется преп. Максимом в христологическом смысле. Например, он говорит, что вочеловечившийся Бог Слово не «отверг» ни нашу сущность, ни то «безукоризненное и естественное, что принадлежит ей» (μήτε τι τῶν αὐτῆς ἀδιαβλήτων καὶ φυσικῶν) (PG 91, 60). Здесь он опять следует александрийской традиции, восходящей еще к св. Дионисию Александрийскому, (см.: Lampe G. W. Н. Op. cit., р. 32). Преп. Анастасий Синаит, современник преп. Максима, дает весьма четкое определение подобной «безукоризненности», говоря: «Ибо те [свойства], которые присущи нам от природы и естественным образом, суть безукоризненные и безупречные (ἀδιάβλητα καὶ ἀκατάγνωστα), поскольку они сотворены в нас естественным образом Богом. Таковы, например, способность дышать, есть и спать» (Anastasii Sinaitae Viae dux cuius editionem curavit K.-H. Uthemann (Corpus Christianorum. Series Graeca, vol. 8). Turnhout, 1981, p. 32–33).

Схолия : «Как рабов, не перечисленных вместе с [исшедшими из плена], но приравниваемых к ним, он рассматривает помыслы страстей, не зависящих от нас. Однако, если бытие (γένεσις) этих страстей не в нашей воле, то использование их зависит от нас, как владык [их]. „Жены“ же суть возникшие из этих страстей желания вещей соответствующих естеству; их, безупречных, и выводит с собой [Зоровавель], направляя к жизни по Богу, дабы не быть им в рабстве противоестественных страстей».