Ларри Крабб - Внутренний мир

Некоторые люди в подобных обстоятельствах мгновенно переключили бы канал, убежденные в том, что подвергать себя таким потрясениям неправильно. Другие стали бы смотреть, получая некоторое удовольствие, но не чувствуя сильного оживления. По окончании они просто выключили бы телевизор, тут же позабыв о том, что видели.

Те, кто в данной ситуации немедленно переключает программу (на мой взгляд, это самое мудрое и правильное решение), делают это по своей жесткой приверженности нравственным нормам, которая, вероятней всего, является скорее данью культуре, нежели Богу. Конечно, есть и такие люди, которые не признают коварную притягательность подобного рода стимуляций, считая ее пресной и мимолетной, а цену за нее непомерно высокой. Они продолжают надеяться на обетование дальнейшего блаженства. Такие люди признают, что глубоко в душе у них сокрыто немало желаний, требующих удовлетворения, и знают, что сексуальные удовольствия могут только заглушить голод, но не могут полностью утолить его, поэтому они сознательно отказываются от этого суррогата в пользу того, что один только Бог делает доступным. Хотя просмотр таких фильмов может приносить определенное удовольствие, которое иной раз может показаться довольно сильным, любой трезвомыслящий человек знает, что на самом деле его сердце стремится к чему-то совершенно иному.

Предположим, что наш молодой человек – обычный примерный христианин. Его решимость жить для Бога искренна, он пребывает в общении с Господом, но он никогда не углублялся в себя, никогда не вдавался в тайные пружины своего сердца. Например, среди прочего он никогда не обращал внимания на то, что глубоко в душе он был разочарован в своем отце, который не уделял ему достаточного внимания. «Отец часто бывал в разъездах, но думаю, я к этому привык. Меня это мало беспокоило. Он по-своему любил меня». Этот юноша не позволял себе расстраиваться и из-за унизительной чрезмерной опеки матери, которая хлопотала над ним как наседка. « Мама? С мамой у меня все в порядке. Она, конечно, проявляет слишком много заботы обо мне, но я думаю, ей просто хочется, чтобы я по-прежнему оставался ее сыночком, она же желает мне добра. Мы с ней прекрасно ладим друг с другом». Слышите в его словах отрицание боли? Ему, как любому нормальному человеку, страстно хочется иметь участливого и внимательного отца, добрую и заботливую мать, и он отталкивает от себя горькую реальность жизни: у него отчужденный отец и властная мать. Почему нам так трудно говорить начистоту о разочаровании, которое мы испытываем, когда люди подводят нас?

Почему мы прячем свою обиду за претензиями на верность, уважение или силу? Разве невозможно чтить родителей, которые расстраивают нас? Осознание того, что люди, на которых мы полагались как на самих себя, оказались несостоятельными, вскрывает в нас столь глубокие переживания, что под вопрос ставится само наше существование. Нам кажется, будто самые важные, насущные порывы нашей души остаются без ответа, и это нас убивает. Лучше всего вообще отгородиться от боли.

Может быть, столь явное отрицание разочарования данным молодым человеком – это лишь проявление его взросления, свидетельство того, что ничто не может потрясти его или выбить из колеи, потому что он любим Богом. Если бы это действительно было так, он говорил бы о Господе со смиренным чувством реальной действительности – именно оно указывает на существование необыкновенно глубоких взаимоотношений человека и Бога. Так и этот юноша мог бы достойно признать, что страдает, ибо в этом нет ничего предосудительного. Он мог бы признать, что страдает от того, как относятся к нему его родители, и от этого его искренняя любовь и уважение к ним нисколько не пострадали бы. Когда мы ясно осознаем чьи-то недостатки, это только способствует истинной любви. Иметь снисхождение к чьим-то промахам – не то же самое, что притворяться, будто этих промахов нет совсем. Когда мы боимся взглянуть на несовершенства людей, которых любим, нашу любовь портит самозащита. Мы ожидаем от них большего, чем то, на что они способны на самом деле. Когда же мы честно признаем их ошибки, тогда мы можем с любовью принимать их именно такими и направлять свою любовь им во благо. Умереть за друга – похвально, но умереть за врага – вот высочайший образец любви.

В любви этого молодого человека к родителям и к Богу не чувствуется силы зрелого христианина. Да он и сам не претендует на высокий уровень духовной зрелости. Иногда в разговорах со старыми друзьями по библейскому колледжу он недоумевает, не должна ли христианская жизнь давать человеку больше огня, чем тот, что теплится в его душе. Он признается, что ему скучно, но продолжает свой путь в силу своих убеждений или привычек, стараясь соответствовать общественным ожиданиям.

Но жизнь на самом деле не так уж плоха. Его второстепенные потребности вполне удовлетворяются хорошей работой и отличным здоровьем. Большое количество приятелей и несколько близких друзей не вызывают у него особого беспокойства по поводу удовлетворения желаний более важных. С оптимизмом, свойственным молодости, он полагает, что в один прекрасный день он встретит женщину своей мечты и сделается добропорядочным, счастливым и процветающим семьянином.

Насущная потребность отношений с Богом не является для него осознанной проблемой: наш молодой человек считается достойным евангельским христианином. Лишь изредка он ощущает в себе желание более глубокого и серьезного Богообщения. Мысли же о насыщенной и страстной жизни с Христом он прилежно отгоняет от себя, считая их уделом более опытных верующих и миссионеров.

Конечно, есть кое-какие проблемы, которые мешают ему в полную силу наслаждаться жизнью – но их действительно немного и все это так, пустяки. Время от времени ему докучает его собственный характер. Привычка соглашаться на любые церковные поручения, которыми не очень-то хочется заниматься, создает небольшую нехватку времени. В подростковом возрасте у него возникали некоторые проблемы с самоудовлетворением, но теперь это проявляется в меньшей степени. Он стал много времени проводить наедине с Богом, стал больше и усерднее молиться. Все это помогло ему практически полностью избавиться от этой пагубной привычки.

Я думаю, немногие заподозрили бы в этом человеке кандидата в любители порнографии. Почему же минутная откровенная сцена вызвала в нем столь сильное чувство такого глубокого удовлетворения, что оно показалось ему совершенно необходимым в жизни? Почему в течение долгих часов, дней, даже недель его сознание наводняли образы того, что он увидел тогда по телевизору? Почему на следующий день, пробегая мимо какого-то киоска, он задержался возле стойки с журналами? Почему он так быстро выдумал повод нанести очередной визит своему приятелю с кабельным телевидением? Почему он сам тремя месяцами позже купил себе спутниковую антенну, убедив себя, что ему просто хочется иметь лучшее изображение да доступ к круглосуточному спортивному каналу?