Ларри Крабб - Внутренний мир

И опять, обратите внимание, в чем здесь главная проблема: это не боль в нашей душе, ибо человеку свойственно страдать, и не наша жажда облегчения и удовольствий, ибо человеку свойственно желать. Основная проблема – это человеческая требовательность. Когда мы требуем незамедлительного утоления нашей жажды, мы подвергаемся опасности сбиться с библейской этики на прагматическую мораль: оправдано все, что может ослабить нашу боль. В результате многие имеют вопиюще безнравственные поступки и разбитые жизни. Другие же, кто одновременно страдает и требует, может быть, не отворачиваются от Бога и не живут в явном грехе, но продолжают обращаться к Нему с полной уверенностью, что их требования имеют под собой основания.

Страждущие люди терпеть не могут расставаться с надеждой. Поэтому средством ее укрепления зачастую служит рассуждение о том, что в один прекрасный день здесь, на земле, Бог сделает нашу жизнь легче. Он обязательно устроит так, чтобы мы смогли иметь все, что, по нашему мнению, необходимо для счастья. Возможно, муж уйдет от нас к другой женщине, предоставив нам возможность наконец-то выйти замуж за человека, которого мы втайне любили многие годы. Возможно, пока наша дочь, вступившая в переходный возраст, пребывает в летнем лагере, Господь как-нибудь повлияет на нее, ибо Он знает, что наши молитвы исходят из сердца, израненного ее вызывающим поведением. Мы более не в состоянии все это выносить.

Когда мы ожидаем от Бога разрешения всех наших проблем и облегчения страданий, нашей задачей становится так обосновать свое прошение, чтобы оно показалось Ему убедительным. Если бы мы только знали, как убедить Бога в том, что добрый Отец обязан дать Своему страждущему чаду мир и покой! Когда израильтяне возопили к Господу во время их мучений в Египте, Бог услышал и избавил их от страданий. Почему бы Ему не ответить и на наши вопли? Должен же быть какой-то способ заставить Его взглянуть на мир нашими глазами!

Послушайте, как Иов выражает желание встретиться с Богом и изложить свое дело в Его присутствии:

И отвечал Иов, и сказал: « Еще и ныне горька речь моя; страдания мои тяжелее стонов моих. О, если бы я знал, где найти Его и мог подойти к престолу Его! Я изложил бы пред Ним дело мое и уста мои наполнил бы оправданиями; узнал бы слова, какими Он ответит мне, и понял бы, что Он скажет мне. Неужели Он в полном могуществе стал бы состязаться со мною? О, нет! Пусть Он только обратил бы внимание на меня. Тогда праведник мог бы состязаться с Ним – и я навсегда получил бы свободу от Судии моего »

(Иов 23:1–7).

Я думаю, многие из нас так или иначе подумывали о том, что здорово бы было попасть на прием к Богу! Вы только представьте, какие возможности могли бы открыться перед британскими подданными, если бы они могли напрямую говорить с королевой! Однако в любом случае нас не оставляет сомнение, что даже личный визит к Богу может не принести ожидаемых результатов. И Иов смиренно признавал, что Бог слишком независим, чтобы человек мог управлять Им посредством своих прошений:

« Но Он тверд; и кто отклонит Его? Он делает, чего хочет душа Его. Так, Он выполнит положенное мне; и подобного этому много у Него. Потому я трепещу пред лицем Его; размышляю, и страшусь Его » (Иов 23:13—15).

Это признание Иова говорит в его пользу. Человек, который признаёт, что Бог может и не сделать для него чего-то, что представляется ему таким правильным, существенно превосходит в понимании Бога тех людей, кто радостно предвкушает, что Бог вот-вот все уладит. Наивный оптимист предпочитает романтические выдумки реалистичному взгляду на жизнь. Господь ему просто должен. Однако жестокая действительность может разбить его жизнерадостность на мелкие кусочки. Вера такого счастливца подобна сахарной пудре на торте: она сладкая и красивая, но в ней не содержится ни одного полезного питательного вещества.

Иов не был оптимистом – до этого ему было далеко, – и хорошо, что он им не был. Однако, несмотря на то, что он прекрасно понимал, что Бог может и не ответить на его просьбы, он не являл собой пример покорного смирения совершенной Божьей воле. В нем взыграл тот самый требовательный дух, и это привело его к озлобленному отчаянию: «Вряд ли Господь станет вмешиваться в мои дела, хотя Ему бы следовало это сделать!»

Мы так печемся о собственном благополучии, что всякий, кто преграждает нам дорогу к желанной радости, вызывает у нас гнев и возмущение, в то время как сами мы страдаем в глубокой и благородной печали. «Как Он смеет так со мной обращаться? Это несправедливо. Ну что же, я все равно не отступлю, пусть мне будет больно».

Подобное отношение отвратительно Богу. Оно ему претит. Наш Господь наставлял нас любить ближних своих, как самих себя, заботиться о благополучии окружающих нас людей, как о своем собственном. Этот наказ вызывает у нас затруднения. Чем больше я понимаю, что значит любить, тем больше я осознаю, как мало я люблю, и тем больше я благоговею перед Христовой любовью. Бог действительно ждет, что я посвящу себя отношениям с людьми, соразмеряя их с высшим проявлением божественной любви, даже если тот, на кого я стараюсь направить свое чувство, несправедлив или нечестен со мною.

Но это совершенно не вписывается в привычный для нас образ действий. Подобное поведение выше нашего понимания, поскольку разум наш замутнен. Нам не кажется правильным, что мы должны испытывать в жизни такие жестокие разочарования. Мы склонны зацикливаться на своих несчастьях, которые приносят нам столько боли. Жить, не обращая внимания на непрестанные страдания, столь же неестественно, как есть при помощи ушей или слушать ртом.

Мы можем потребовать, чтобы хоть что-то было по-нашему, чтобы, например, наша дочь, улыбнувшись, сказала: «Конечно, папа, я с радостью приеду к вам на выходные. Спасибо, что позвал». Такое требование кажется в высшей степени разумным и естественным, даже благородным. Но это и есть самое ужасное в требовательном духе – приятное ощущение. Болезнь без симптомов – уже плохо, но болезнь, которая настраивает нас на благодушный лад, медленно, но верно разрушая наше здоровье, – это много хуже.

Требовательность является весьма серьезной проблемой еще и потому, что она редко кажется проблемой. Мы действительно можем чувствовать себя бодрее и оживленнее, когда стремимся к удовлетворению своих требований и представляем себе, как это будет хорошо. Человек может даже ощутить прилив некоего подобия духовности, приближаясь к Богу со своим прошением, полный сил и энергии, питаемый требовательным духом. «Господи Боже, Ты знаешь, как сильно я страдаю из-за напряженности в нашей семье. Теперь я иду к Тебе с верою, что Ты ответишь на мои молитвы и возвратишь мне мои семейные радости. Направляй меня, Боже, помогай мне справляться с обязанностями мужа и отца». Эти слова могут быть словами искренней и достойной молитвы, после которой мужчина действительно станет больше любить свою семью. Но за ними может скрываться и потаенное требование к Богу, чтобы Он восстановил единство в семье; требование, дающее человеку уверенность, с которой он делает шаги навстречу этому единению. Если же семейной идиллии не получается и напряженность в отношениях только усиливается, добрые чувства этого человека могут обернуться праведным негодованием по отношению к Тому, Кто позволил новым трудностям появиться на небосклоне его и без того непростой жизни.