Ларри Крабб - Внутренний мир

Добавьте к этому еще разногласия с женой. Представьте себе, как она была расстроена. Она советовала ему проклясть Бога, возможно, в надежде, что Господь поразит его на месте. По ее разумению, только смерть могла облегчить страдания ее мужа. Но Иов отвечал ей с необычайной зрелостью: «Неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать? » Богодухновенное писание ясно говорит нам: «Во всем этом не согрешил Иов устами своими» (Иов 2:10). В том, как Иов поначалу отреагировал на свою трагедию, нет и намека на жалобы или жалость к себе, в его ответе не чувствуется требовательной настойчивости.

Многие люди ведут себя именно так. В час самых ужасных испытаний им удается собрать все свои силы в кулак и прильнуть к Богу, чтобы продолжать жить. Однако не стоит ли за нашим желанием осилить тяжкие времена тихая, но крепкая надежда, что если мы будем должным образом себя вести, то наши страдания быстро прекратятся и мы заживем по-старому? «Боже, я извлек урок из этих трудностей. Видишь, с какой небывалой зрелостью я справляюсь с ними? Теперь хорошо бы снова сделать мою жизнь полегче».

Похоже, чем дольше нам приходится ожидать столь желанного облегчения, тем больше требуется прилагать усилий, чтобы доверять Божьему благоволению. Многое из того, что со стороны можно принять за доверие, может оказаться всего-навсего уверенным предвкушением возвращения былых благословений.

Услышав о несчастьях Иова, трое его друзей пришли предложить ему утешение. В течение целой недели они мудро поддерживали друга лишь своим присутствием, сидя с ним в тишине, не произнося ни слова. Они видели, что муки Иова слишком велики и пустые разговоры тут не помогут.

После семи дней безмолвия Иов нарушил молчание, выплеснув наружу всю скорбь своего сердца. Это прекрасно, когда у человека есть возможность излить перед другими ту печаль и боль, которые он чувствует в глубине души. Псалмопевцы создавали прекрасные произведения, исполненные тоскою, идущей из самого сердца. А Господь так мучился и переживал в последнюю ночь в Гефсиманском саду, что покрылся кровавой испариной. Иов дал выход своей боли, заявив, что жизнь его так ужасна, что лучше бы было ему никогда не родиться. Этот человек глубоко страдал. Если мы скажем, что все его муки – это желание иметь то, что ему было недоступно, это прозвучит как чудовищное упрощение проблемы, однако же это именно так. Иов, равно как и мы все, был создан для благословения, но ему предстояло жестокое испытание.

Рассматривая то, как Иов справлялся со своими трудностями, мы должны помнить один важный принцип: когда дела идут плохо, особенно в течение долгого времени, когда наше сердце переполняет не радость, а боль, тогда у нас появляется как никогда сильное искушение позволить своей жажде облегчения превратиться в настойчивое требование.

И чем более жестокую боль мы испытываем, тем сильнее искушение.

Первый друг Иова, по имени Елифаз, невольно подстегнул скрытую склонность Иова к требовательности, посоветовав предать его дело Богу (Иов 5:8). Иов жаждал облегчения, что вполне понятно, но не имел никаких средств для его достижения. Елифаз заронил в уме Иова мысль, которая постепенно переросла в ложную надежду, а затем и в требование. Елифаз откликнулся на страдание Иова тем, что начал искать какое-нибудь разумное объяснение происходящему. У всех этих внезапных бедствий, которые обрушились на Иова, должна была быть какая-то причина, и если ее отыскать, можно вернуть все на круги своя и восстановить былой покой. Мне кажется, именно такое рассуждение заставило Елифаза предположить, что у Иова наверняка было что предать Богу на рассмотрение, некий довод, который бы достаточно веско прозвучал в зале Божьего суда.

Люди, отчаянно жаждущие облегчения, в своем нетерпении прибегают к уловкам, сулящим скорый результат, но которые по более здравому размышлению могут оказаться довольно глупыми.2 Иов не был исключением. Вот его слова: «О, когда бы сбылось желание мое и чаяние мое исполнил Бог!» (Иов 6:8).

Вилдад, второй из друзей, продолжил ту же тему, убеждая Иова, что если он взыщет Бога с чистым сердцем, Господь непременно встанет на его защиту и вернет ему прежнее благополучие (Иов 8:5-6).

Софар, третий друг, обвинил Иова в сокрытии какого-то порока в его душе и убеждал, что если Иов удалит от себя беззаконие и с новыми силами посвятит свою жизнь Богу, то Господь очистит его от посрамления (Иов 11:11—15).

Заметьте, что все, что сказали Иову его друзья, было хороню, но ни один из них не почувствовал опасности появления у Иова желания потребовать положенного. Каждый искал какой-нибудь способ улучшить его положение, но никто не принимал предосторожностей против вскармливания в нем требовательного духа. «Если ты сделаешь это, – говорили они, – Господь даст тебе то».

Иов обдумал их советы, но не принял ни одного. Он был в отчаянии: «Если захочет [человек] вступить в прение с Ним, то не ответит Ему ни на одно из тысячи» (Иов 9:3). «Извините, господа, – говорил Иов, – ничего не выйдет. Вы предлагаете мне вступить в спор с Богом. Но если бы я действительно вступил с Ним в дискуссию, я не смог бы найти ответа ни на один вопрос из тысячи. Даже если бы я был твердо уверен в собственной правоте, я все равно бы не осмелился спорить с Богом».

Но страдания Иова продолжались. Ничто так не может выбить человека из колеи, как тупая, непрестанная боль, которой не видно конца. По мере того как слабеет надежда, позолота смиренного доверия постепенно сходит, а из-под нее начинает проступать наша затаенная требовательность. То, что мы раньше принимали за доверие, на деле оказывается всего-навсего ложной уверенностью в том, что Бог в конце концов – через месяц? Год? Два? – даст нам то, чего мы так отчаянно желали все это время. Когда же наши молитвы остаются без ответа чуть дольше, чем мы ожидали, наша уверенность может и пошатнуться. Внешний налет доверия исчезает, обнажая требовательный дух, тихо набирающий силу в глубинах нашего сердца.

Несколько лет назад одна молодая женщина написала мне письмо, где благодарила меня за помощь, которую она получила через одну из моих книг. Она рассказала, что муж неожиданно бросил ее, оставив одну с тремя маленькими детьми на руках. Когда она читала мою книгу, ей доставила огромное утешение мысль о том, что Христос – это все, в чем мы нуждаемся.

Спустя несколько месяцев после того как я получил это письмо, на одном из моих семинаров в перерыве ко мне подошла молодая женщина и сказала, что она была той брошенной женой, которая написала письмо. После нескольких минут нашей беседы я обнаружил, что чувствую себя как-то неуютно из-за той необычайной уверенности, с которой она говорила о радости доверия Господу.