Ларри Крабб - Внутренний мир

Если мы честно посмотрим в лицо нашей печальной жизни в этом падшем мире, то лишь упование на Христа сможет уберечь нас от безумия или самоубийства.

Многое в нашей повседневной жизни устроено так, чтобы заглушить в нас тот ужас, который навевает на нас существование вдали от Бога. Неверующие люди процветают, номинальные христиане кажутся ничуть не менее, а то и более счастливыми, нежели глубоко верующие, – создается впечатление, что действительно нет никакого смысла самозабвенно посвящать себя Богу. Не лучше ли умерить свой пыл по поводу жертвенности и смирения и начать получать удовольствие, ощущая себя просто «неплохим христианином». У порядочных людей и в жизни все в порядке, а вот у фанатиков – неприятность за неприятностью. Похоже, секрет счастья заключается в том, чтобы стараться сделать себе приятное и одновременно стремиться к Богу доброй половиной своего сердца, души, разумения и сил.

Подобный облегченный вариант христианства вполне подходит тем, кто не желает иметь дело с переполняющей их невыносимой печалью жизнью без Бога. Однако если мы придерживаемся мнения, что все плохое в этой жизни сносно, а все хорошее удовлетворительно, мы не можем в полной мере оценить два самых главных положения нашей веры: Крест Христов и Его Пришествие. Смерть Иисуса в нашем представлении становится лишь средством, которым Господь избавляет нас от чего-то, на самом деле не такого уж страшного, а обетование Его возвращения сужается до простого обещания улучшить нашу жизнь. «Вспоминайте Меня, доколе Я приду» – призыв, который у большинства не вызовет восторга, поскольку крест, который нам следует вспоминать, уже не обладает той благоговейной ценностью, а пришествие, которого нам следует ожидать с нетерпением, видится нам не более, чем еще одним шагом наверх.

Радость, которую мы можем познать в нынешнем мире, питается именно тем, что совершил для нас Господь Иисус, и тем, что Он еще собирается совершить. Без Его жертвенной смерти и обетования вернуться всякая радость становится лишь обманчивой иллюзией, которая только мешает нам прильнуть ко Христу в страстном поклонении, исполненном ревностного ожидания.

Недавно один студент заявил мне: «В своей жизни мне часто приходилось разочаровываться в людях. Однако каждый раз меня это только раздражало, но никогда не выбивало из седла».

Большинство из нас никогда не оказывались выбитыми из седла. Общаясь с нехристианами, христиане зачастую стараются сохранить внешнюю видимость благополучия. И действительно, в некотором смысле не все у нас так уж плохо: семейные отношения в порядке, люди к нам добры и участливы, дети-подростки достаточно сговорчивы и покладисты, да и работа приносит моральное и материальное удовлетворение. Однако ни один из этих положительных моментов жизни не может дать нашей душе того счастья, которого мы желаем. Пока мы не поймем, как сильно мы жаждем того, чего у нас нет, мы не сможем в полной мере наслаждаться тем, что имеем, поскольку всегда будем стоять на оборонительных позициях по отношению к окружающим. Мы будем надеяться, что простые земные радости заполнят пустоту в нашей душе. Однако, несмотря на то, сколь остро мы чувствуем боль разочарований от того, что наши желания остаются без внимания, мы не должны требовать от этих радостей большего, чем они могут нам дать. Если мы будем более реалистично смотреть на жизнь, мы сможем наслаждаться ею. Все то хорошее, что в ней есть, мы должны воспринимать как блюда с праздничного стола, который однажды накроет перед нами Господь.

Мы должны отказаться от мысли, что жизнь в падшем мире на самом деле не так уж плоха. Когда мы узнаём, что даже в лучших своих проявлениях она оказывается лишь жалким подобием того, какой могла бы быть, это столь горькое откровение способно ввергнуть нас в безутешную печаль, грозящую раздавить нас. Но именно в тот миг, когда мы оказываемся на грани духовного срыва, нам легче всего переменить наклонность своей души от самозащиты к доверию и любви. Чем лучше мы начинаем разбираться в окружающей нас действительности, чем явственнее понимаем, что в жизни без Бога царит мерзость запустения, тем с большей искренностью мы можем обращаться к Нему.

Жизнь серьезного христианина не блещет нарядной оболочкой; она невыразимо печальна. Но мы неизменно торжествуем над всякой грустью. Покаяться – значит принять за истину, что жизнь без Бога – это не жизнь, и потому устремиться к Нему со всей страстностью человека, избежавшего кошмарной участи. Когда мы чувствуем наступление печали, не стоит пытаться отвлечься от нее, обращаясь к беззаботным мыслям о чем-нибудь приятном. Мы должны погрузиться в эту печаль, постараться осмыслить ее и пребывать в ней до тех пор, пока она не хлынет через край. Это может изменить направление всей нашей жизни, само наше естество, и мы обратимся от самосохранения к благодарному поклонению.

Самая глубокая и искренняя любовь прорастает на почве невыносимого разочарования. Когда мы понимаем, что жизнь не может дать нам того, чего мы хотим, мы с большей легкостью можем отказаться от своих глупых притязаний и постараться научиться истинной любви. Мы больше не требуем защиты от возможных разочарований. В нас происходит радикальная перемена: мы приобретаем уверенность в себе, начинаем смотреть на мир глазами реалиста, стремящегося к Богу со страстностью, которую нам дает трезвый взгляд на жизнь.

Теперь мы можем закончить наш рисунок.

Позвольте закончить это рассуждение рассказом об одном моем друге, который сейчас переживает внутреннюю перемену. Я делаю это с его разрешения. Кое-какие детали, однако, были изменены, чтобы те, кто, возможно, знаком с ним, не смогли бы его «вычислить». Во всем остальном данная история абсолютно правдива.

Антон пришел к Христу в конце второго курса университета. Он вырос в семье, взаимоотношения в которой были довольно напряженными. Он почти не видел со стороны родных ни поддержки, ни любви. Судя по всему, его родители уживались более-менее сносно, пока Антон не пошел в школу. Начиная с того времени он помнит только постоянные ссоры и ругань, которые чаще всего кончались тем, что отец уходил из дома на неделю-другую, а затем возвращался, умоляя пустить его назад. Мой приятель вспоминает мать как жесткую, властную женщину, которая никогда не плакала о муже, но чьи слезы текли рекой, если ее сын вдруг надумывал покинуть дом.

До своего обращения Антон жил ради успехов в учебе. Высокие оценки оказывались самым надежным из всех ему доступных источников признания со стороны окружающих. Он много и упорно учился и старался избегать неприятностей. Свою обиду и недовольство в отношении родителей, особенно своей деспотичной матери, он выражал тем, что регулярно приходил домой позже, чем ему было велено, все время дулся и отмалчивался.