Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

— В миру легко совершаются многие грехи, ибо там многое побуждает и двигает к греху. Хвала от людей питает гордость, дает некое утешение. В монастыре нет похвал, как нет и утешений, поэтому действенную молитву монаху дает только послушание. У кого нет послушания — тот пропадает, угасает, не имеет молитвы, не имеет жизни.

— Когда наступает время ухода из монастыря в пустыню, монах получает от Бога великую энергию благодати и ничто не сможет его удержать. Он готов уйти даже через окна монастыря.

— Для опытных в духовной жизни Святая Гора может стать препятствием к прогрессу по двум причинам: или вырабатывается привычка-состояние жить формально и более не заботиться ни о чем; или же, желая прогресса в духовной жизни, они столкнутся с завистью других монахов. Тогда придут искушения.

— Тому, кто обладает духовным опытом, не следует просить совета у многих, чтобы не прийти в смущение, а нужно слушаться своего старца.

* * *

Как я уже говорил, старец был человеком молитвы, вся его жизнь была "пламенной молитвой", его наполняла жажда Бога, и поэтому он постоянно говорил об этой жажде. Всякий, кто видел его, понимал, что все его существо, его поступки, его общение с людьми, его беседы, его слова были отблеском молитвы, и поэтому он был неповторимым богословом. Как говорит преподобный Нил Отшельник, "тот есть богослов, кто истинно молится, и тот, кто истинно молится, есть богослов".

Это можно было видеть и по тому, как старец служил Божественную литургию. Он считал, что Божественная литургия подобна молитве Христа в Гефсимании. Как там Христос молился за весь мир : "Отче мой! Если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты" [592] Мф. 26:39 . , и пот Его падал, как капли крови, падающие на землю [593] Лк. 22:44 . , так и священнослужитель молится за весь мир. Для старца Божественная литургия не была просто формальным обрядом, она так же, как и простая личная молитва, была служением людям. Священнослужитель есть ходатай пред Господом за весь мир и переживает ту же агонию, что и Христос в Гефсимании.

Исходя из такого понимания священнического служения, он составил для священников молитву, которую они должны читать перед началом Божественной литургии:

"Боже мой и Господи Иисусе Христе,

се, аз, недостойный иерей,

дерзаю паки приступити к страшному престолу Твоему,

да службу мою совершу.

Молю Тя, Царю безначальне, Сый прежде всех век:

не отврати Лица Твоего от отрока Твоего,

и слуха Твоего от нечистых молитв да не заградиши.

Ходатайства моего об искупленных кровию Твоею да не презриши

и дерзновения моего да не вмениши мне в грех.

Боже мой, в помощь мою вонми;

Господи, помощи ми потщися".

Если кто-либо внимательно прочитает литургические молитвы, которые составил старец и которые опубликованы, он сможет понять, как старец относился к Божественной литургии. Старец имел глубочайшее чувство величия таинства и молился триединому Богу об очищении и просветлении ума, о достойном приобщении тела и крови Христовых, об исцелении нашей природы, разрушенной падением Адама, о приобщении к нетварному свету, о вступлении в светлое Царствие Божие. В этих литургических молитвах отражается богословский взгляд старца на Божественную литургию и то, как он совершал таинство.

"Дух" Божественной литургии питал атмосферу монастыря в течение всей недели и составлял его прочнейшее основание.

Я чувствовал это, когда приезжал в монастырь и находился со старцем, и особенно тогда, когда он служил. Я смотрел на него как на Моисея, взошедшего на Синайскую гору и беседующего лицом к лицу с Богом.

Перед отъездом из монастыря я расспросил старца о Божественной литургии, и он изложил мне основы своего учения о ней.

— Священнический сан дается не в награду за добродетели, а как дар для домостроительства Церкви. Человек становится священником, чтобы совершать Божественную литургию и освящать людей. Священство имеет также общественное значение, ибо священник должен заниматься устроением храма и страждущими христианами. Поэтому он должен обладать, помимо духовных, и соответствующими служению качествами.

— Божественная литургия совершилась однажды, раз и навсегда. Она вечна. Каждый раз, когда совершается Божественная литургия, мы восходим до ее высоты. Если мы переживем несколько мгновений Божественной литургии, мы поймем ее величие, как это произошло со святым Серафимом Саровским, который увидел, как ангелы входят в храм во время малого входа. Не умея жить Божественную литургию, мы многократно совершаем ее — до тех пор, пока мы не научимся жить ее.

— Божественная литургия учит нас жить сердцем. Совершая Божественную литургию, мы исполняем заповедь Христа: "Сие творите в Мое воспоминание" [594] Лк. 22:19 . 1Кор. 11:24 . . Поэтому мы и говорим: "Вспоминая спасительную сию заповедь". Таким образом, каждый раз, когда мы совершаем Божественную литургию, мы исполняем послушание слову Христа, проникаем в Божественное таинство, в Христову литургию.

— То, что Господь совершил однажды, остается навечно. Это совершается с Божественной литургией. Однажды ее совершил Христос всевышнему Богу на Тайной вечере, и она остается вовеки. Христианин вместе с жертвой, которую совершает, и с приобщением к "духу" Божественной литургии получает благодать Божию, очищается от страстей. Совершаемая Божественная литургия есть ходатайство и молитва за весь мир. Это так называемое царское богослужение-священнодействие. Так через нее человек достигает свершения веков. Он не ждет Господнего дня, но сам Господень день приходит к нему. Так человек становится безначальным по благодати.

Воистину Божественная литургия была центром монастырской жизни и сердца каждого монаха. Подвижническая жизнь и молитва вели к Божественной литургии, и Божественная литургия давала силы и вдохновение продолжать подвижническую жизнь, молитву и покаяние.

Литургия была глубокой основой жизни монастыря.

1981 год

В июле 1981 года я снова посетил монастырь Иоанна Предтечи в Эссексе. Посещение монастыря стало для меня духовной необходимостью. Мне приносили большую пользу богословие и духовная личность старца, а также исихастский "дух" обители, который проявлялся на святых службах и во всей повседневной жизни монастыря.

Как только я приехал в монастырь, ко мне подошел отец Захария и передал мне от старца его любовь и радость, оттого что и в этом году я приехал в монастырь. Старец был очень рад тому, что я любил монастырь. Отец Захария также сообщил мне, что старец велел ему показать мне окрестности графства Эссекс.

Я каждый день видел старца на трапезе. Однажды старец вошел в трапезную в шляпе с большими полями: в тот день светило яркое солнце, а глаза старца не выносили яркого солнечного света. Я простодушно спросил его: "Старец, что это за шляпа?" — а он ответил: "Я узнал на Святой Горе, что и монахам не чужда оригинальность". И весело рассмеялся.