Иерофей - «Знаю человека во Христе...»: жизнь и служение старца Софрония, исихаста и богослова

Старец очень любил зеленые насаждения. Он заботился, чтобы в монастыре было много деревьев. Так, однажды он попросил нас посадить вдоль узких цементных дорожек монастырского сада разные саженцы. Он любил гулять по зеленой аллее. Когда мы сажали деревья, старец подошел к нам и обрадовался, видя наш труд. После работы мы были приглашены на отдых в его домик, где старец угостил нас прохладительными напитками. Хотя он был великим богословом с большим опытом, он был очень прост в общении.

Читая сочинения святых отцов, мы видим, что они характеризуют Бога словом "простой". Святой Григорий Палама говорит, что простота Вога связана с отсутствием страсти, а не с нераздельным различием сущности и энергии. Ибо тот, кто видит нетварный свет и приобщается к нему, отличается простотой. Эту простоту я видел у старца Софрония, которого отличало единство движений души, как и единство души и тела.

Однажды я присутствовал на встрече старца с несколькими студентами, которые задавали ему разные вопросы, а он отвечал им с простотой, но по-богословски.

Вначале он сказал им: "Греки всегда были аристократами духа". Одной девушке, будущему кандидату наук, он сказал: "Получите диплом с буквами "Dr." (доктор), чтобы потом можно было поехать в Грецию и говорить столько глупостей, сколько пожелаете", — и засмеялся. Говоря о современной музыке, он заметил: "В уединении Святой Горы я слышал доносившуюся из ветвей некоего дерева неизвестную музыку. Я приехал на Запад, когда там вошла в моду рок-музыка. Услышав ее, я сказал: эту музыку я узнал еще тридцать лет назад. Это та же музыка". Также он заметил им: "В западном мире люди, чтобы стать сильными, становятся масонами". Некто из присутствующих пожаловался ему: "Я хочу быть более серьезным, но у меня не получается". Старец ответил: "Психбольницы переполнены серьезными людьми". Также он поделился с ними: "Обычно вновь обращенные имеют расположенность говорить нам проповеди и, проповедуя, добавляют туда и соль, и горчицу".

Помню, беседа затронула вопрос о различии восточной и западной культур, и он подчеркивал, что это различие в культуре отражается на брачной жизни. В частности, он беседовал с ними об отношениях между молодыми людьми и девушками, о проблемах смешанных браков. Старец был очень остроумным собеседником и настоящим богословом. Я восхищался его мудростью и рассудительностью.

Я беседовал со многими монахами и паломниками. Один из них сказал мне: "Старец чувствует и видит насквозь других". Иной поведал мне, как старец молился: "Спаси, помилуй, заступи и сохрани раба Твоего иеромонаха Порфирия и помилуй мя святыми молитвами его". И добавил: "Он наш большой друг". Все это показывает, что, когда люди восходят на высоту Пятидесятницы и созерцают свет, они соединяются с Христом и [во Христе] друг с другом. Святые узнают святых.

В монастыре можно было получить пользу от всего: от монахов, от паломников, от самой атмосферы монастыря. Например, некто из монахов сказал мне: "Сегодня мы видим кризис в отношениях отцов и детей. Многие отмечали это во время событий во Франции в мае 1968 года. Сейчас господствует индивидуализм и такое изменение образа мыслей, которое оказывает влияние на всю жизнь в целом. Когда молодой человек слушается своих родителей, он меньше обуреваем страстями. Православию трудно утвердиться в западном образе жизни, западным людям трудно его понять, потому что у них другие нравственные ориентиры".

Однажды я встретил старца у главного монастырского здания — я спускался по лестнице, а он поднимался. Старец поприветствовал меня, благословил и сказал: "У меня — вознесение (он имел в виду то, что он поднимается по лестнице). Я счастлив, что Вы со мной. Я всегда буду о Вас помнить". Он всегда был вежлив и со всеми разговаривал с уважением, обращаясь на "вы".

Тогда он вновь говорил со мной о важных проблемах. Старец всегда был готов беседовать с человеком как богослов, дать духовное слово. Богословие старца исходило из сердца, и слово Божие всегда было у него на устах. Он удивительным образом иллюстрировал своим примером слова апостола: "Близко к тебе слово, в устах твоих и в сердце твоем… потому что сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению" [595] Рим. 10:8–10 . . Каждая беседа с ним была откровением для ума, и каждое слово его имело силу. Вот что он сказал мне тогда на лестнице:

— Покаяние связано с богословием. В человеке всегда есть покаяние, но оно принимает разные формы. Сначала покаяние рождается, когда Бог удаляется от нас и мы теряем Божественную благодать. Затем оно усиливается, и так обретается большая благодать. Благодать Господня приходит к человеку кающемуся. В свете благодати человек лучше видит свои грехи. Когда же достигает света, то и сам становится этим светом. Созерцая свет, он видит свою тварность, тленность и смертность, и от этого рождается глубокое покаяние. Таким образом покаяние ведет к богословию и вдохновляется им. Покаянию нет конца на земле.

— Некий монах, занимаясь рукоделием, молился, когда же прекращал работу, чтобы встать на молитву, она уходила. Так происходило из-за того, что он имел гордые помыслы. Мы должны молиться со смирением и покаянием.

— Когда от молитвы рождается гордый помысл, тогда обычно расстраиваются нервы и ум.

— Порицания людей нужно переносить с молчанием, ибо, как говорит преподобный Иоанн Лествичник, молчание Христово победило Пилата.

— Когда кто-либо начинает молиться, сама молитва разрешит все недоумения. И наоборот, сколько бы человек ни слышал о молитве, ничего не поймет.

— Когда человек, имея благодать, сердится, он ощущает движение сердца.

— Монашество есть утверждение традиции, само оно есть традиция. Если уйдет Святой Дух, исчезнет и монашество. В наши дни монашество как традиция ослабело и держится только на человеческом делании. В монастыри придут большие искушения, и они опустеют, как никогда ранее.

— Мы не должны принимать в монастырь душевнобольных, ибо тогда и сам больной будет мучиться, и другие монахи будут страдать. А если кто из душевнобольных способен на послушание, то сможет исцелиться от болезни. Неизлечимая душевная болезнь проявляется в отсутствии послушания.

— Простые люди не могут понять других и легко обманываются.

В конце нашей беседы, прежде чем взять у старца благословение, я попросил его помолиться об одном человеке. Он ответил: "Мне трудно за него молиться, так как я не болею за него. Мы должны молиться за тех, за кого болеем. Тогда молитва приносит пользу".

Как-то в один из тех дней старец пригласил меня на свою привычную вечернюю прогулку. Я шел между ним и отцом Кириллом, и старец удерживал меня под руку. Старец сказал мне: "Я рад, что Вы с нами. Вы для нас один из самых дорогих наших братьев".