Иоанн Алексеев - Письма о духовной жизни

Достопочтенная о Христе Елена Акселевна!

Все отвечал на письма разным лицам, вот очередь пришла, и на твои письма надо отвечать. Пишешь, что захватывает сердце, «как предстанем пред Господом», а ведь скоро. Не представляй Бога строгим карателем, Он очень милостивый и знает наше немощное естество. Смирись, покайся и будешь помилована, ничтоже сумняся. Я писал тебе раньше, что мои советы тебе не как закон или повеление, а просто совет. Можешь принять и не принять, усматривай сама, там, на месте, тебе виднее, только старайся, чтобы все было ради Бога. Чувствуешь себя нездоровой — не погрешишь, если откажешься от свечной выручки. Также не погрешишь, если пойдешь молиться в Покровскую. Это хорошо, что любишь дома сидеть и к себе никого не звать, а если люди что скажут, ты держись своих убеждений. Тоже хорошо держать себя подальше от приходских дел, а когда что коснется и надо говорить — не забудь, прежде помолись, на опыте увидишь пользу.

Антонина Жав. мне говорила: что ее прогнал отец Георгий и обижалась на Евгению. Я сказал: отец Георгий получил протоиерейство, а ты получила гроздь бриллиантов, твоя награда выше. Приходила ко мне и говорили о едином на потребу. Читали Исаака Сирина слово сорок шестое, еще страницы 311, 394-395. Валаам был ей на пользу.

Хотя и тяжеловато терпеть скорби, но очень полезно. И мы должны готовиться, с Божией помощью, терпеть: поношение, укорение, презрение и насмешки, если так подготовимся, когда они придут, легче будет переносить их. Люди непостоянны; сегодня хвалят, а завтра свалят.

Приведу тебе примеры.

Федор Попов так был ко мне расположен, что голос мой услышит и был рад этому. А теперь вот уже два года ничего мне не пишет, я посылаю ему письма поздравительные к праздникам, а он не отвечает мне. Прошлый год в Пасху я заметил сухость его ко мне. Там у него в подвальных трущобах все сведения можно получить, и по моему адресу там говорят. Раньше он говорил, что там отца Ефрема поносили, а теперь меня. Агния тоже была расположена, и писала мне свое переживание в длинных письмах, а теперь замолчала. <���…>.

Игумен Серафим наводит справочку через отца Мефодия. Какая моя жизнь, что-то слышали во Франции не хорошее обо мне. Но меня это не смущает, послал ему несколько хороших книг. Он пишет мне, что у Святых Отцов другой дух, я ответил: да, они писали от чувств, а не голые слова и не мистическое умовое парение. Каждое их слово прожито опытом, потому их писание и ложится на сердце точно пластырь на раны. [...]

Конечно не все знают, что отец Игумен много наговорил на братию, да они с отцом Иувианом и в Москву пописывали.

В Мариино стояние, великий канон [Андрея Критского.] читали протоиереи [из Ленинграда]. В конце утрени Ленинградский сказал слово, половина слова высказал: что у нас в братии нет смирения, послушания к игумену, и нет дисциплины, некоторые не хотят присоединиться к Русской Церкви. И еще на эту тему. Слышала не вся братия, многие раньше ушли, потому что не было предупреждено, что будет говорить. Мы, некоторые, только ахнули — живем тихо, смирно, и вдруг посторонний так разносит нас.

Я заходил к ним прощаться, хотел поговорить по поводу речи. Но тут был отец Игумен, я нашел неудобным говорить, посмотрел на них в упор. Они ждали, что то хочу сказать. Я сказал: «Желаю вам всякого благополучия». Больше ничего не смог сказать. Попрощался и ушел.

Я полагаю, тебе известно, что Мария портниха работает на разных работах. Швейную машину отобрали, посылали ее в прачечную, но она не может там работать. Правую руку очень ломит. Ей не верят. Зимой перебирала картошку. Монахи очень недовольны, ругают ее, некоторые плюют и не хотят встречаться с ней, говорят: «Противная, не могу смотреть на нее». Отец Тимон прогнал ее от себя, теперь она ходит на исповедь ко мне. Я сказал одному монаху: «Зачем ты кричишь на нее при народе», — а он разнес меня братии и говорит: «Отец Тимон прогнал, а отец Иоанн защищает». Ей, бедной, и булочки негде спечь, приходится ходить в деревню.

Советских протоиереев встречали с колокольным звоном, мне не пришлось с ними поговорить с ними занимался все отец Игумен, везде все осмотрели.

По отбытии протоиереев отец Игумен сразу серьезно заболел, даже слег в постель и больше не встает. Я его соборовал и причащал. Отец Игумен не думал, что протоиерей скажет такую речь. В Фомино воскресенье утром хотел причастить его, но он в бессознании, так и не причастил. Накануне причащал. Попивши чайку, пишу это письмо, вдруг приходит отец Леонид и говорит: «Там братия тебя разносит вовсю. Какой это духовник, такой халатный. Вот отец Тимон такой ревностный к больным». И еще на эту говорил тему. Пошел я смотреть игумена. Он маленько пришел в сознание, так что они дали ему лекарство. С трудом принял самую малую часть Святых Тайн. [...]

Тяжеловато мне была Страстная неделя и первый день Святой Пасхи. Всего неделю отдых. Теперь самочувствие хорошее, рука действует, голова работает. Вот сколько написал тебе. Сейчас десять часов ночи. Утром схожу к игумену, дежурят у него по очереди несколько человек. [...]

Я чувствую себя так хорошо, что следующую седмицу буду служить. Скоро одиннадцать часов. Ложусь спать.

Призываю на тебя Божие благословение.

Храни тебя Господи.

Многогрешный схиигумен Иоанн.

P.S. Отец игумен скончался в час ночи. Похороны первого мая, в четверг.

01.07.1952

Валаам

Досточтимая о Христе Елена Акселевна!

По Божией милости я живу обычной монастырской жизнью, как ты и видела в течение трехнедельного твоего пребывания в нашей обители. Общая монастырская жизнь течет обычно, без перемен. Но у меня пошло маленько по-другому: после чтения Евангелия, Апостольских посланий и кафизмы стал читать Библию и углубляться в нее. Очень назидательно заглянуть, как жил юный мир. После многолетней жизни в монастыре и многоначитанности в святоотеческих писаниях стала понятнее Библейская история, мне и в голову не придет так сказать, как сказал некто: «Какая там ересь написана» (это о книге Второзаконие 25, 11), ибо он сказал безумно. Закон Божий свят, такой и нужен был для жестоковыйных и склонных к многобожию евреев. Когда нахожусь один без дела или прогуливаюсь — продумываю прочитанное, ибо ум без дела не может быть, ему надо дать какую-нибудь работу. Если ему не дашь духовную работу, то будет носиться по предметам, событиям мира сего, а иногда разбирать залежалый сорокалетний хлам своих прежних событий или переживаний и, по закону сплетений, всю головушку займет. Молитва и богомыслие — именно только эти средства, с Божией помощью, могут остановить парение мыслей. Там у вас, в миру, другая жизнь и другие средства ко спасению требуются. Кто какую работу делает, должен работать добросовестно и с ближними жить в мире и согласии, насколько от нас зависит.