Сергей Зарин - Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

Ср. Василия В. Const. mon. с. II, § 1, col. 1340С.

Исаак С. Λ. LXXXIII, σ. 469: ἑκάστη φύσις προσεγγίσασα τοῖς οὗσιν αὐτῇ, εὐφροσύνης πληροῦται.

Об Антонии В. , напр., сообщается, что так как душа его была безмятежна, то и внешние чувства оставались невозмущаемыми (ἀταράχους), и от душевной радости весело было и лицо (ἀπὸ τῆς χαρᾶς τῆς ψυχῆς ἰλαρὸν ἔχειν καὶ τὸ πρόσωπον) и по движениям телесным можно было заключать о спокойствии души (τὴν τῆς ψυχῆς κατάστασιν). Vita Antonii, 67, col. 940AB. Даже и в других общение с ним возбуждало радость. Ibid. 73, col. 945А.

Св. Григорий Н. отличает радость истинного христианина, пока он находится на земле, от той высшей степени её развития, которая явится его уделом в жизни будущего века, обозначая первую и вторую даже разными наименованиями. По мысли Св. Отца «царствием» Господь назвал рождаемую Духом в душах «радость» (έὐφροσύνην), которая является залогом «вечной радости» (αἰωνίου χαρᾶς), которою некогда будут наслаждаться души святых. Dе inst. christ. col. 304A.

Исаак С. A. LXXXIV, σ. 480: τότε οὐκ ἄλλος ἀπ’ ἄλλου δέχεται τὴν ἀπωκάλυψιν τῆς δόξης τοῦ Θεοῦ, πρὸς εὐφημίαν καὶ εὐφροσύνην τῆς ἰδίας ψυχῆς, ἀλλ’ ἑκάστῳ ἀφ’ ἑαυτοῦ δοθήσεται τὸ πρὸς ἀξιαν παρὰ τοῦ δεσπότου…

Григорий Н. Dе bеat. Or. IV, col. 1232A: μακαριστὸν ἂν εῖη τὴν τῆς εὐφρο­σύνης μοῖραν τοῖς ἀληθινοῖς ἀγαθοῖς εἰς τὸν αῖδιον ἀποθέσθαι βίον.

Он же. In Psal. Tr. I, c. II, col. 437A: ἡ ἀρετὴ φυχῆς εὐφροσύνη τοῖς κατορθώσασι γίνεται. Ср. Василий В. Const. mon. с. II, § 1, col. 1340С.

Он же. Dе bеat. Or. IV, col. 1245В: τοιαύτη ἡ τοῦ ἀγαθοῦ τούτου φύσις ἐστίν, ὡς μὴ ἐν τῷ παρόντι μόνον καταγλυκαίνειν τὸν ἀπολαύοντα, ἀλλ’ ἐν πᾶσι τοῖς τοῦ χρόνου μέρεσιν ἐνεργὸν παρέχειν τὴν εὐφροσύνην.

В существе своем, поэтому, справедливо, но в способе и деталях раскрытия не чуждо преувеличений обобщение проф. И. В. Попова ; церковь, по его словам, «смотрит на духовное блаженство, как на следствие добродетели, и осуждает тех, которые поставляют его целью своей нравственной деятельности» (Естественный нравственный закон, стр. 167). Гораздо точнее и определеннее сказать, что поставлять загробное блаженство целью своей деятельности христианин может только на низших ступенях своего развития (о чем у нас речь будет ниже. Ср. ibid., стр. 159–165), когда такое отношение для человека является даже отчасти неизбежным. Что же касается высшей ступени христианского совершенства, то исполнение христианского подвига становится уже потребностью одушевленной самоотверженною любовью, облагодатствованной личности. В первом случае обещание загробного блаженства очень плодотворно и полезно для человека и потому усиленно предлагается верующему и Словом Божиим и Церковью; во втором случае внешнее напоминание просто излишне , поскольку христианин уже фактически владеет христианским блаженством, высшею радостью, которую, по слову Христа, никто и ничто отнять от него не в состоянии. На этой ступени и не может уже быть речи о блаженстве, как цели христианской жизнедеятельности. Психологическая подкладка этого явления отчасти выясняется хотя бы на следующем примере. Сначала человек может заниматься той или иной научной специальностью ради каких–либо внешних по отношению к самой науке целей. Но, по мере того, как он входит в научную область, освояется, сродняется с нею, он начинает мало–помалу работать ради самой истины бескорыстно. Однако только тогда и именно по тому самому его работа начинает доставлять труженику высшее блаженство, которого он не знал, пока занимался ранее по внешним побуждениям. И чем бескорыстнее работает ученый, тем выше, утонченнее, благороднее, светлее и чище почерпаемое им из научных занятий удовлетворение, наслаждение sui gеnеris. Кто решился бы осудить такого ученого за то, что он, отрекшись от всего ради науки, вознаграждается, даже независимо от своего прямого желания, высоким, утонченнейшим внутренним удовлетворением, которое – в некоторых случаях – может быть сполна чуждо всякого эгоистического оттенка? Таков уже общий закон духовной жизни, что всякое самопожертвование сопровождается высшим «обретением» (Мф. XVI, 25–26). Отнять блаженство от христианского совершенства не удастся никакому последователю морали сухого долга, – блаженство – необходимый, неотъемлемый момент христианского совершенства , что бы кто ни говорил. Но испытать его может только и именно тот, кто полюбил добро ради самого добра, – кто полюбил Христа Спасителя, как высочайшую Истину и безусловное Добро, кто воспитал в себе исключительную преданность Его Божественной Личности. Отсюда и упреки христианства в эвдемонизме могут проистекать только из недоразумения, из непонимания сущности христианского учения о спасении человека. Даже с точки зрения принятого понятия об эвдемонизме этот упрек оказывается по отношению к христианству беспочвенным. В самом деле «если счастье поставляется конечной, верховной целью нравственности, т. е. если говорится: будь нравствен, делай добро не ради самого добра, но чтобы быть истинно счастливым, то такая этика называется эвдемонической, или эвдемонизмом. Если же счастье признается только как необходимое последствие нравственности, т. е. если как бы говорится, что благо, добро будет доброму, то такая этика не заключает еще в себе эвдемонизма». Проф. Редкин. т. III, стр. 66–67.

Ср. Григорий Н. In Psal. Tr. I, с. II, col. 437А: «душевное веселие далеко отстоит от бессловесного и рабского сластолюбия» (ἡ τῆς ψυχῆς εὐφροσύνη πολλῷ τῷ μέσῳ τῆς ἀλόγου τε καὶ ἀνδραποδώδους ἡδυπαθείας ἀπώκισται).

Ср. 1 Кор. II, 9.

Ср. Лук. VI, 23: «возрадуйтесь (χαίρετε) в тот день и возвеселитесь (σκιρτήσατε)»…

2 Петр. III, 13. – Если νέος – новый только хронологически , молодой, то καινὸς – новый именно качественно; καινός соответствует ἕτερος – качественно другой, тогда как νέος сближается с ἄλλος – нумерически другой. Напр., лучи Рентгена – καινοί, поскольку наука отличает их, как особый класс, от известных доселе лучей световых, тепловых, химических. Если καινός – то, – что заступает место настоящего и при том как ἕτερον, качественно от него отличное, то понятно, почему именно этот термин употребляется для характеристики настоящих и ожидаемых благ спасения; ср., напр., καινοί οὐρανοὶ καὶ γῆ καινὴ (Иез. LXV, 17; Апок. XXI; 2 Петр. ΙΙΙ, 13); καινὴ Ἱερουσαλήμ (Апок. III, 12; XXI, 2); ὅνομα καινόν (Апок. II, 17; Ср. Иез. ΧΧΥ1, 2–4; LXV. 15, Апок. III, 12; XIX, 12); ὠδή καινὴ (Апок. V, 9; XIV, 3). Таким образом, καινός – слово по преимуществу апокалиптическое (Ср. Апок. XXI, 5: καινὰ ποιῶ πάντα). Однако уже и дарованные Христом блага искупления объединяются в понятии: καινή διαθήκη (Мф. XXVI, 28; Мрк. XIV, 24; Лк. XXII, 20; 1 Кор. XI, 25. 2 Кор. III, 6. Евр. VIII, 8–14; IX, 19), как завета лучшего – (κρείττων διαθήκη) по своему достоинству и неизмеримо высшего по сообщаемым им плодам. Crеmеr. S. 534–535. Ср. Ученые заметки и письма проф. В. В. Болотова. Христ. Чтен. 1906 г. Май, стр. 681.