Сергей Зарин - Аскетизм по православно-христианскому учению. Книга вторая: Опыт систематического раскрытия вопроса

Так напр., выражением ἔκστασις обозначается состояние Ап. Петра, на которого во время молитвы «напал экстаз» (ἐπέπεσεν ἐπ’ αὐτὸν ἔκστασις) (Деян. X, 9–10) и который удостоился символического видения плащаницы и слышал небесный голос (ibid., ст. 10–16), и, во 2-х, состояние св. Ап. Павла, который, во время молитвы в иерусалимском храме, «пришел в экстаз» (γενέσθαι με ἐν ἐκστάσει), и сподобился «видеть» (ἰδεῖν αὐτὸν) Господа и слышать Его голос. (Деян. XXII, 17–21). Совершенно аналогичным является и состояние Ап. Павла, который «был восхищен до третьего неба» (ἁρπαγέντα ἕως τρίτου οὐρανοῦ), «восхищен в рай» (ἡρπάγη εἰς τὸν παράδεισον), и в этом состоянии «слышал» слова, которые не мог потом пересказать (2 Кор. XII, 1–4). Изображенное в данном месте состояние Ап. Павла собственно называется «восхищением». (Cnfr. Исаак С. Epist. IV, σ. 579: (ὁ μακάριος Παῦλος) ἁρπαγῇ ἡρπάγη ἐν τῷ πνεύματι τῶν ἀποκαλύψεων). Но оно может быть отнесено и к экстатическим состояниям (Cnfr. Нил С. Dе volunt. paupеrt. с. XXVII, col. 1004АВ). Синонимическим выражением, означающим аналогичное состояние, следует считать также: ἐγενόμην ἐν πνεύματι (Апок. I, 10). Такие состояния служат необходимым условием получения «откровения» (ἡ ἀποκάλυψις) и «видения» (ὅρασις. Cnfr. Исаак С. A. LXXXV, σελ. 501; иначе «видение» называется ὀπτασία. Нил С. Lib. cit. Исаак С. Λ. XXXII, σ. 205. О различии понятий ἡ ἀποκάλυψις и ὅρασις см. Исаак С. Λ. LXXXV, σ. 501).

Так. обр., в состоянии «экстаза», как оно изображается в св. Писании Hoв. Зав., человек все же воспринимает определенные истины и даже конкретные образы. Правда, эти истины часто не переводимы на язык обычных человеческих понятий (Ср. 2 Кор. XII, 4). Но это, собственно, в данном случае потому, что Апостол видел открытое ему не телесными чувствами (οὐκ ἐν ταῖς σωματικαῖς αἰσθήσεσιν εἶδεν αὐτά). Между тем, «что ум принимает телесными чувствами, то при помощи их может опять и изъяснить в области телесной (δύναται πάλιν καὶ ἐν αὐταῖς ἑρμηνεῦσαι ἐν τῇ χώρᾳ τῶν σωμάτων); а что́ он созерцает при помощи внутреннего чувства, слышит или чувствует внутри себя, в области духовной, того, по возвращении к телу, неспособен пересказать, а только воспоминает, что видел это; но как видел, не умеет пересказать ясно». (Epist. IV, σ. 578; cnfr. σ. 565). Следов., и в экстатическом состоянии духовная личность Апостола оставалась неприкосновенной; его самосознание не помрачалось и не ослаблялось, а, напротив, достигало высшей степени интенсивности. Если же Апостол не знал и не мог сказать, в теле или же вне тела он испытал такое экстатическое состояние, то это обстоятельство свидетельствует только о силе сосредоточенности его сознания и внимания на открываемых ему истинах, так что телесная жизнь не заявляла о себе какими либо ощущениями, которые бы могли отвлечь внимание Апостола от его сосредоточенности на созерцании высших таин. Но особенно характерен пример экстатического состояния Ап. Петра, описанный в своей обстановке, условиях и сущности в X гл. кн. Деяний Апостольских. Апостол Петр «около шестого часа взошел на верх дома помолиться (προσεύξασθαι). И почувствовал он голод, и хотел есть; между тем как приготовляли, он пришел в исступление» (ст. 9–10). Так. обр., «ἔκστασις» вовсе не сопровождался у Апостола всецелой отрешенностью от личной жизни, полной потерей самосознания и самочувствия. Апостол чувствовал голод и приготовлялся есть (ст. 10); след., даже органические, физиологические ощущения входили в сферу его сознания, и, значит, подавлены не были. В этот момент он и удостоился видения. Апостол ясно, сознательно созерцал открывшиеся ему предметы «видения». Сознание прошедшего, своих взглядов, привычек и обыкновений у него нимало не омрачается и не потемняется. Собственная воля, самообладание, желания остаются у Апостола неприкосновенными: он трижды отказывается повиноваться небесному повелению. И такое состояние названо экстазом (ἔκστασις) – в смысле возвышения его над обычным порядком и естественными восприятиями. По словам Епифания Kunpcкого Петр был в экстазе не в том смысле, что потерял последовательность рассудка (οὐχὶ μὴ παρακολουθῶν τῷ λόγῳ), но в том, что, вместо ежедневного порядка, видел иное, по сравнению с тем, что видят люди (ἀλλ’ ὁρῶν καθημερινῆς ἀκολουθίας ἔτερα παρὰ τοῖς ἀνθρώποις ὁρώμενα). Но апостол не был в исступлении ума (οὐκ ἦν ἐν ἐκστάσει φρενῶν). Advеrsus Phrygastas. Haеr. XLVIII. с. VII col. 864D–865A. И вообще личность человека в момент сообщения ему от Бога различных истин, в виде пророчеств, видений, при водительстве его св. Духом, остается, по учению св. Писания, неприкосновенной. Естественные силы его не подавляются, а напротив, возвышаются и просветляются, становятся утонченными и восприимчивыми к божественным откровениям и видениям, которые производят на человека известное, определенное, конкретное впечатление своим смыслом и содержанием, – то радостное, восторженное, то тяжелое, печальное и грустное. По словам св. Епифания, «пророк говорил все при спокойном и последовательном течении мыслей» (ὁ προφήτης μετὰ καταστάσεως λογισμῶν, καὶ παρακολουθήσεως ἐλάλει. Lib. cit. c. ΙΙΙ, col. 860А, cnfr. col. 857D: …ἐν ἀληθινῷ πνέοματι, καὶ ἐῤῥωμένῃ διανοίᾳ, καὶ παρακολουθοῦντι νῷ οἱ αὐτοῦ ἅγιοι τὰ πάντα προεφήτευσαν). Такое Святоотеческое учение вполне согласно со словами св. Ап. Павла, который совершенно определенно говорит, что «духи пророческие послушны пророкам» (πνεύματα προφητῶν προφήταις ὑποτάσσεται). 1 Кор. XIV, 32.

Таким образом, богословие должно констатировать тот факт, что в св. Писании мы не находим данных для учения об экстазе, как состоянии всецелой отрешенности от собственной личности, сопровождающейся полным подавлением деятельности разума и совершенным помрачением самосознания. Епифаний Кипрский, поэтому, справедливо противополагает, так понимаемому, слову ἔκστασις термин κατάστασις, понимая первое в смысле пребывания пророка, получающего откровение, в сознательном состоянии (lib. cit. col. 860А). Такое противопоставление этих понятий встречается и у других свв. отцов и вообще у греческих писателей. Cp. Е. А. Sophoclеs , р. 442. Cnfr. 646.

Наиболее близко к духу библейских примеров подходят следующие описанные в памятниках истории аскетизма случаи экстатического состояния. Авва Силуан, сидя однажды с братией, пришел в экстаз (ἐγένετο ἐν ἐκστάσει), и пал на лицо свое. Вставши, спустя некоторое время, стал плакать. После долгих просьб братии, он объяснил свое состояние так: «я восхищен был на суд (εἰς τὴν κρίσιν ἡρπάγην) и видел, что многие из нашего рода шли в муку, а многие из мирян шли в царствие небесное». Apophthеgm. Patrum. col. 408D § 2. (Cnfr. Vеrba Sеniorum. ΙΙI. § 15, col. 862CD). В другой раз вошел к нему ученик его Захария и нашел его в экстазе (ἐν ἐκστάσει), причем руки его были протянуты к небу. По просьбе ученика, когда это состояпие окончилось, авва объяснил ему: «был я восхищен на небо и видел славу Божию (εἰς τὸν oὐρανὸν ἡρπάγην, καὶ εἷδον τὴν δόξαν τοῦ Θεοῦ); там я находился до сего, времени, а теперь отпущен (ἀπελύθην)», ibid., col. 409А, § 3 (cnfr. Vеrba Sеn. I, 1, col. 993A). Однажды Авва Пимен был в экстазе (ἐν ἐκστάσει). Присутствовавшему здесь авве Исааку он, по окончании этого состояния, объяснил: «помысл мой был там, где св. Мария Богородица стояла и плакала при кресте Спасителя». Lib. cit., col. 357В, § 144. В памятнике, известном под именем Pratrum spiritualе, не раз описываются аналогичные случаи, причем они обозначаются выражением: rеpеntе fiеri in еxstasi (с. XIX. col. 129ABC); in еxcеssu mеntis еffiеri, c. XLIV, col. 142D; c. LXV, col. 149D; c. LXVI, col. 150A; c. CV, col. 171A; c. CXXVIII, col. 185B; in еxstasi еffеctuе sum (c. CXXX, col. 186B). Что касается изложенного учения об экстазе преподобного Исаака С., то в некоторых его подробностях трудно не видеть отражения воззрений неоплатонизма, хотя, по всей вероятности, влияние этого последнего на Исаака коснулось не непосредственно, а чрез посредство сочинений, известных с именем Дионисия А. То, что в этих последних говорится об экстатическом созерцании «единого», то у препод. Исаака переносится на изображение высшей ступени молитвенного экстатического созерцания.