Люсьен Реньё - Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века

Отшельник обычно располагался ко сну на циновке или спал на голой земле, но и здесь могли быть разные варианты. В героическую эпоху первых пустынников Пахомий и его брат Иоанн спали сидя посреди кельи, не опираясь спиной о стену [691] Veilleux A. La vie de saint Pachôme… P. 40. . Некоторые скетиоты принципиально не ложились спать, спали сидя или стоя, как, например, авва Виссарион или авва Макарий [692] A 163; Eth 14, 29. . Некоторые подкладывали себе под голову пучки папируса, embrimia, о которых писал Иоанн Кассиан. Авва Макарий, который однажды остановился на ночь в древнем языческом святилище, вместо подушки использовал мумию [693] A 466 (=Макарий, 13. Достопамятные сказания. С. 105–106). . Авва Бане спал, опираясь грудью о небольшую стену, сделанную им специально для этой цели [694] Ch 248 (=Изречения египетских отцов, 275). .

При такой неудобной позе, в которой спали Отцы, им легко было пробудиться для молитвы. Авва Исайя искренне говорит: «Когда Господь разбудит тебя, совершай правило твое со рвением» [695] Исайя. Поучения, 4, 45. . Господь мог повелеть ангелу–хранителю всегда находиться подле спящего монаха: «Когда сердце твое скажет, днем или ночью, “Встань и молись!”, знай, что это говорит тебе ангел, неотступно стоящий возле тебя» [696] N 592/45. . Но иногда случалось, что под видом ангелов будить монаха на службу приходили бесы [697] N 224. . Возможная цель такого «перевоплощения» — измотать отшельника постоянной бессонницей [698] Иоанн Кассиан. Собеседования, 10, 10. . Но подобный «трюк» удавался бесам далеко не всегда, и монах во время молитвы мог им отомстить. Так, один демон не захотел больше рисковать и признался другому бесу о своем «подопечном»: «Однажды я разбудил его, а он встал и попалил меня псалмами и молитвами» [699] N 36. . Если естественный «будильник» не срабатывал, монах мог проспать долго и встать уже днем. Но тогда он должен был затворить дверь и окна кельи, чтобы совершить свое молитвенное правило [700] N 230. . Тому, кто мог проспать положенный час, рекомендовали определенные пищевые ограничения [701] N 592/18. .

Когда же отшельику наступал час пробудиться, то первое, что следовало ему сделать, — это воздать славу Творцу и петь псалмы, ибо «первое дело, к которому прилепится дух на заре, он затем продолжит молоть подобно жернову весь день, будь то зерно или плевелы. Так всегда бросай туда зерно, прежде чем враг кинул туда же плевелы» [702] N592/43. . Другой старец дал такой совет: «Вставай в назначенный час и говори себе: “Тело, работай, чтобы накормить себя; душа, будь бодрой, чтобы получить наследство”» [703] N 269. .

Даже в то время, когда у отшельников еще не существовало правила петь 12 псалмов, они понимали пользу псалмопения до и после сна — Антоний Великий советовал своим посетителям поступать именно так [704] Житие Антония, гл. 55. . Но отшельники могли молиться и по–другому, не связывая себя строгими рамками чинопоследования. Суть состояла в том, чтобы сразу же зажечь молитвенный огонь в своей душе и как подобает провести весь оставшийся день. Авва Исайя говорил: «Каждый день, вставая утром, приведи себе на ум слова Божии, помни, что ты воздаешь должное Богу во всех поступках своих, и не греши против Него» [705] Исайя. Поучения, 3, 42; 16, 34. . Святой Антоний советовал то же: «Каждый день, вставая, мы думаем, что не дождемся вечера, а вечером, когда мы укладываемся спать, думаем, что не проснемся» [706] Житие Антония, гл. 19. . Отцы часто удерживали в своем сердце мысль, что каждый день они только начинают подвизаться. Перечисляя подвиги и добродетели, авва Иоанн Колов начинает так: «Каждый день, когда ты поднялся на рассвете, попробуй сперва соблюсти всякую добродетель и заповедь Божию…» [707] А 349 (=Иоанн Колов, 32. Достопамятные сказания. С. 82–83). Авва Пимен любил говорить про авву Пиора, что «он каждый день начинает заново» [708] А 659 (=Пимен, 85. Достопамятные сказания. С. 146). . А авва Силуан говорил авве Моисею, что начинать заново можно не только каждый день, но и каждый час [709] А 866 (=Силуан, 11. Достопамятные сказания. С. 182). . Но, может быть, речь здесь идет скорее о той работе, которая постоянно происходит в душе отшельника, о том очень важном делании, которое совершается тайно и видимо только Богу и ангелам Его?

Все дни, а зачастую и ночи отшельник проводил в трудах и молитве, кроме того немногого времени, что он должен был посвящать поддержанию телесных сил и сну. Но это — не главное, это лишь видимая часть айсберга. Даже то, что древние называли «размышлением», было не только той умственной деятельностью, которую понимают под этим словом сейчас. Оно, наряду со словесной молитвой, составляло часть внешней аскезы, ибо было повторением — громким или тихим голосом, а иногда и едва заметным шевелением губ — слов Священного Писания. Но истинная суть деятельности монаха–пустынника была скрыта от посторонних глаз и ушей, она совершалась в глубине его души. Именно это Отцы и называли «внутренним деланием», обнимавшим все мысли, желания, намерения, чувства и слова, короче говоря, все то, что мы сейчас именуем «внутренней жизнью».

Отцов–пустынников часто изображают людьми, вернувшимися в первобытное состояние, в мир животных и растений, которые как роботы делают однообразную работу и как заводные читают свои постоянные молитвы. Нет ничего невероятного в том, что несколько старых монахов в пустыне долгие годы «влачили свое существование» таким образом. Но правильнее будет думать, что подобные пустынножители долго в пустыне не задерживались и возвращались обратно в мир. Однако если Отцы смогли заселить пустыню и так оживить ее, это, наверное, произошло не только благодаря их умению плести корзины и повторять наизусть псалмы или другие библейские тексты, но и потому, что в глубинах их душ шла такая напряженная внутренняя работа, какую мы едва ли можем себе представить. То, что мы можем понять, и то, о чем мы можем говорить, слишком мало по сравнению с истинным положением вещей, ибо египетские отшельники слишком сильно заботились о том, чтобы ничего не отвлекало и не смущало их, даже какие‑то, едва заметные проявления почета или уважения. Говорят, что авва Пимен имел обыкновение все делать втайне [710] А 712 (=Пимен, 138. Достопамятные сказания. С. 153). , но это было в пустыне делом обычным. Отцы прятали, как могли, от посторонних глаз все свои внешние правила жизни. И можно себе представить, насколько более ревностно охраняли они свою внутреннюю жизнь! К счастью для нас, им не удалось скрыть ее целиком, они все же раскрывали ее вопреки своей воле, в своих словах — или в своем молчании, и, благодаря апофтегмам, дошедшим до нас, мы все‑таки можем кое‑что узнать об этой стороне их жизни [711] Hausherr I. Noms du Christ. Roma, I960. P. 165–167. .