Инна Андреева - Пасхальные люди. Рассказы о святых женах

Пожилая рабыня отвернулась от нас и смахнула с лица набежавшие слезы.

– Мы хотели успеть до рассвета, и потому торопились. Когда яма дошла мне до пояса, Урсула подошла и прошептала, что все готово. Мы положили в яму полотно, а на него перенесли умащенное ароматным маслом тело нашей госпожи. Удивительно, но за это время (а умерла госпожа накануне днем) оно оставалось мягким и будто даже теплым. Отсеченную голову мученицы мы приставили к шее, глаза закрыли двумя монетками, а руки скрестили на груди. Яма получилась небольшая, и потому Кирика мы положили госпоже на живот. При свете луны не было видно следов побоев на его маленьком челе, и он казался живым. Мы закрыли сверху полотно и стали закапывать могилу. Это заняло у нас совсем немного времени. Тогда я принесла камней, и мы еще уминали землю сверху камнями, чтобы дикие звери не осквернили это место. К утру все было готово. Я привязала небольшую ленточку к стволу, и мы, еще раз поплакав, возвратились в город. Через какое-то время, когда в городе утихли страсти по гонению и истязанию христиан, я пришла сюда – поскорбеть у ног моей госпожи. Я чувствовала себя виноватой перед ней, ведь мы с Урсулой покинули ее, когда ее схватили воины в Тарсе… Тогда я снова натаскала камней, а сверху положила вот этот большой круглый камень. С тех пор я часто прихожу сюда, и потому уже ни камень, ни ленточка мне не нужны, чтобы точно сказать, где лежит госпожа Иулита и малютка Кирик.

Она взглянула на нас невидящими глазами и умокла.

Стало тихо, было лишь слышно, как вдали тоскливо кричит птица, а за камнями мягко шепчет свою молитву ручеек. Кто-то из нас невольно закашлялся.

Старуха вздрогнула, словно очнулась от прожитых воспоминаний и, не глядя на нас, медленно произнесла:

– Ну что же вы стоите? Давайте копать…

Оцепенение от ее рассказа исчезло. Ведь действительно, мы пришли сюда, чтобы достать кости мучеников. Теперь, когда воцарился богобоязненный Константин, да дарует ему Господь многая лета, наша община стала искать и собирать по всей округе сведения о христианах, замученных Диоклетианом. И мы уже выкопали несколько скелетов святых, захороненных в окрестностях Тарса.

Мы подошли к указанному старухой месту. Это была насыпь из земли и камней, с краю которой лежал белый полированный дождем и коленями преданной рабыни камень. На этом камне и мы попросили помощи у Бога. Так начались наши раскопки.

– Я хорошо помню тот злосчастный год, – продолжала говорить Клавдия. Она не решалась подойти к месту раскопок и сидела на камне под старым деревом. Наверное, она боялась увидеть обезображенные кости той, кому когда-то служила. Мы же, работая, с интересом слушали ее. – Мы жили в Иконии, Ликаонской области. Мои господа были богаты и знатны. Но жили они скромно и замкнуто, чем не раз вызывали людские толки и неодобрение. Тогда я не могла понять причину злой молвы. А она была проста: порок ненавидит добродетель. Мы же – рабы – искренне любили и почитали наших господ, потому что и господин, и особенно госпожа относились к нам по-доброму, словно мы были частью их семьи.

Она тяжело вздохнула и продолжила свой рассказ:

– Но беда не стучится в двери, она заходит туда хозяйкой. Сначала пришло известие о гибели нашего господина. Он был воином и во имя своего отечества сложил голову где-то на чужбине. Госпожа, узнав о смерти мужа, вся побледнела, сжалась, но причитать и рвать на себе волосы, как это обычно делали все женщины ее круга в подобных случаях, она не стала. Погребала она его сама, с помощью Урсулы и еще одного старого верного ей раба. Кто-то заметил, что она начертила на могиле крест. Тогда-то мы и узнали, что она христианка. Я помню, это известие долго обсуждалось среди рабынь и рабов всей Иконии. И кто-то из рабов соседей произнес: «То-то Иулита не наняла плакальщиц, чтобы оплакать смерть супруга. Наверное, она продала свою душу за новое учение. Своим служением распятому она прогневает всех богов. Злой рок повиснет теперь над этим домом». Я любила госпожу и избегала подобных разговоров. Но невольно я вспоминала эти слова тогда, когда через некоторое время госпожа, подточенная внутренним горем, слегла и потеряла своего ребенка, которого она носила под сердцем.

После смерти мужа госпожа Иулита стала особенно дорожить своим сыном Кириком. Она не отходила от него ни на шаг

Наша работа шла неторопливо. Наученные горьким опытом предыдущих раскопок тел мучеников, когда из-за спешки были повреждены кости, а то и черепа святых, мы относились с крайним благоговением к возложенному на нас епископом труду. Мы аккуратно разобрали все камни, лежащие грудой на могиле, а потом принялись скребками разгребать землю. Грустная история Иулиты, раскрывавшаяся перед нами словами ее рабыни, трогала нас. Каждому из нас хотелось первому найти хотя бы одну из ее костей и приложиться к ней.

– После смерти мужа и неродившегося младенца госпожа Иулита стала особенно дорожить своим сыном Кириком. Она не отходила от него ни на шаг. Он рос не по годам серьезным и задумчивым мальчиком. Ему исполнилось два года, и Иулита стала рассказывать ему о Едином Боге. Я знаю это, потому что она не таилась меня, своей прислужницы, и говорила с сыном о Боге открыто, так что даже я порой заслушивалась красотой ее речей. Но беда не оставляла наш дом. Вскоре в городе поползли слухи о том, что император приказывает уничтожать всех христиан, потому что они якобы пьют человеческую кровь и поклоняются ослиной голове. На христиан началось гонение. Кто-то из рабов нашего города донес императору о том, что наша госпожа Иулита – сторонница новой веры. Об этом предупредил ее тот старый раб – тоже христианин. Ночью она, взяв с собой только Кирика, преданную Урсулу и меня, покинула свой дом. Мы скитались из одного селения в другое, перебиваясь простым хлебом и водой и ночуя, где придется. Я плакала, омывая ступни моей госпожи слезами, просила ее дать жертву богам и умилостивить этим императора, но она лишь качала головой. «Ах, милая Клавдия, если бы ты знала Христа, ты бы не смела предлагать мне это… Я не могу предать Того, Кто любит меня и Кто отдал за меня Свою жизнь». – «Но госпожа, – возражала я, – ты сама можешь погибнуть из-за него!» – «Ну и что, – отвечала она. – В небесных селениях я вновь встречу моего мужа, и мы будем вместе…» – «А как же твой сын, госпожа?» – не унималась я. Она вздыхала, целовала Кирика в макушку и замолкала со слезами на глазах. Мы переходили из одного города в другой, прячась от гонителей, пока не дошли до Тарса. Иулита слышала, будто здесь есть христианская община. Но гонители проникли и сюда. И однажды утром схватили нашу госпожу. Она никогда не скрывала, что христианка, и часто в речах употребляла имя своего Бога. Вот кто-то и указал на нее. Ее схватили на улице, вместе с Кириком. А мы с Урсулой от страха спрятались в толпе и долго следовали за ней, до самого дома правителя Александра.