Инна Андреева - Пасхальные люди. Рассказы о святых женах

– Боже милостивый! – неожиданный возглас прервал рассказ рабыни. Это вскричал Авксентий, который копал рядом со мной. Все бросились к нему.

Справа от места, где он копал, осыпалась земля, открывая нам то, что всех повергло в изумление и ужас. На сыром черноземе покоилась белая изящная женская стопа с жемчужным перламутром ногтей.

– Клавдия… – наконец вымолвил Авксентий, обращаясь к рабыне, – так ты говоришь, Иулита приняла смерть в период правления в Тарсе Александра?

Старая женщина встала со своего места.

– Да, я тогда была еще девушкой…

– Значит, прошло более полувека, – ахнул кто-то из нас. – Пелена истлела, а стопа мученицы – нет… Господи, дивны дела Твои!

Необыкновенное чувство благоговения охватило всех нас. И у некоторых даже брызнули слезы. Мы бросили все свои скребки и осторожно руками стали очищать нетленное тело мученицы от земли. Кто-то запел псалмы.

Старуха упала на колени и заплакала: «О госпожа, госпожа… видно, угодила ты твоему Богу своими страданиями».

– Продолжай, Клавдия, расскажи нам о страданиях твоей святой госпожи! – попросил кто-то. Нам хотелось узнать все про эту дивную святую, которую не тронуло даже тление – эта вечная ржа смерти. К тому же наше эмоциональное напряжение уже достигало предела, а тихий голос старухи заметно успокаивал.

Клавдия не отвергла эту просьбу.

– В тот же день, как схватили нашу госпожу, мы с Урсулой узнали, что расправа над христианами будет утром на следующий день на площади возле тюрьмы. И, конечно, на следующее утро мы пришли туда. Народу поглазеть на пытки нововерцев собралось множество. Были среди толпы и те, кто сочувствовал мученикам. Мы сразу узнали нашу госпожу среди группы осужденных. Она держала на руках Кирика и что-то ему говорила.

Правитель Александр сидел на построенном для него высоком помосте. Народ шептался: «Правитель жесток, но труслив, коли так высоко забрался».

Когда настала очередь нашей госпожи предстать перед Александром, он спросил ее имя и откуда она родом. Госпожа ответила, что она христианка, а град ее – небесное отечество. Правитель разгневался и приказал высечь ее жилами.

Александр вдруг взвыл и со всей силы отшвырнул от себя мальчика.

Кирик полетел вниз и оказался почти у самых ног Иулиты бездыханным. Раздосадованный Александр приказал отсечь ей голову

По мере того как открывалось тело мученицы, все сильнее ощущался необыкновенный аромат, идущий из могилы, и все сильнее было чувство неописуемой радости, охватившей наши сердца. И даже рассказ Клавдии о муках святой и ее сына добавлял какой-то торжественности нашей работе. Мы слушали:

– Когда у Иулиты вырвали Кирика, мальчик повернул голову в сторону Александра. Тот, заметив, что отрок красив, приказал принести Кирика к нему. Он посадил нашего маленького господина к себе на колени. Но тот все оборачивался, ища глазами Иулиту, и просил: «Отпусти меня! Я хочу к маме!» – «Ты же хороший мальчик… – говорил Александр, – я оставлю тебя себе, у тебя будут лучшие игрушки и сладости». – «Я хочу к маме… – твердил Кирик и вырывался. «Твоя мать плохая – она верит в ложного бога», – уже начинал злиться Александр. «Мама – хорошая! И я верю в ее Бога. Отпусти меня!»

Но правитель лишь крепче держал малыша. Тогда Кирик стал царапать и кусать его руки, крича: «Отпусти, отпусти меня!» Мы с Урсулой с трудом сдерживали рыдания, глядя на такую отважность нашего Кирика. И тут, наверное, Кирик очень больно укусил Александра, потому как тот вдруг взвыл и со всей силы отшвырнул от себя мальчика, как котенка. Кирик полетел вниз, ударяясь головой о ступени помоста. Видно, он пробил себе темечко – брызнула кровь, и мальчик оказался почти у самых ног Иулиты бездыханным. Толпа ахнула. Даже палачи опешили и перестали бить Иулиту.

Какая боль тогда пронзила мать при виде убитого сына? Она ничем не выдала своих чувств. Сама вся исполосованная ударами жил, она наклонилась над Кириком, закрыла ему глаза, и словно тень мягкой печальной улыбки скользнула по ее лицу. Больше ничего не держало ее на земле.

– Дальше, – голос старой Клавдии задрожал, – дальше последовали такие пытки святой, о которых мне очень тяжело вспоминать. Ее мясо выдирали прутьями, лили на раны раскаленную смолу. Она все претерпела с каким-то величием. И не отказалась от своего Бога. Тогда раздосадованный Александр приказал отсечь ей голову.

Когда все было закончено, правителя Александра отнесли на носилках в его дом, и народ стал постепенно расходиться. Мы же с Урсулой остались.

Тела нашей госпожи и ее сына бросили за городом на съедение диким псам. Но псы даже не дотронулись до них. А ночью мы положили их в кожаные мешки и отнесли сюда, где и похоронили…

Клавдия смолкла.

Солнце уже высоко стояло над нашими головами, будто тоже желая взглянуть на славных мучеников, которых долгое время скрывала земля. Наша работа подошла к концу. Мы вылезли из могильной ямы.

В могиле лежала молодая женщина с красивым, с тонкими чертами, лицом и золотистыми кудрями. На груди у женщины, словно обняв ее, спал трехлетний отрок. Если бы не монеты, лежащие на глазах у покойной, и не черный шрам отсеченной головы на шее, можно было подумать, что женщина просто прилегла отдохнуть вместе со своим сыном.

После того как Клавдия закончила говорить, мы еще долго сидели и смотрели на спокойные, умиротворенные лица Иулиты и Кирика, и нам казалось, что от них исходит дивный свет. Свет от знания великой тайны этой жизни и встречи с жизнью вечной.

Потом мы аккуратно переложили тела мучеников на чистый плат, чтобы отнести их к нам в церковь.

Память святых Иулиты и Кирика Православной Церковью празднуется 15 июля по старому стилю.

Рассказ основан на житии святых Кирика и Иулиты с художественными дополнениями автора.

Когда-нибудь я тебе все расскажу, мое неродившееся чадо. Малышка моя. С самого первого дня, когда я ощутила тебя в своем чреве, когда поняла, что ожидаю первенца (а осознание это пришло так рано, что никто из домочадцев мне не поверил), я знала, что ты – девочка, моя дочь. И я верю, Господь не посрамит мое упование.