Сергей Иванов - БЛАЖЕННЫЕ ПОХАБЫ

Он, будто в память об Исидоре, нанялся работать на кухню того самого дворца, где когда-то все ему кланялись. Вместо гордого коня, на котором он, бывало, гарцевал по городу, Коломбини одолжил у друга осла и,

чтобы смех глазеющей толпы был длительнее и смачнее , он множество раз проехал по площади … Он с великим удовольствием принимал насмешки и хихиканье сбежавшегося народца … издевательства и попреки многих , а особенно купцов , которым он казался пустоголовым безумцем ( vile et insanum caput ) ( 367 ).

Джованни говорил людям:

Вот вы смеетесь разнузданно надо мной … но ведь и я над вами смеюсь: воистину , меня считают дураком ( stultus ), ибо я следую Христу . Я причисляю к несмысленным вас , ибо вы смыслите лишь в том , что принадлежит миру сему . А в чём наша мудрость , пусть судит тот , кто сказал: « Мы глупцы Христа ради ( stulti propter Christum )»… Безумствуйте ( insanite ), насколько можете , ради любви ко Христу – и будете мудры . Презрение к дольнему есть здравое безумие ( sobria insania ), а стремление к земному – пьяная мудрость ( ebria sapientia ) ( 367 ).

Последователей своих Коломбини заставлял ездить на осле, сидя задом наперёд, гонять друг друга по городу полуголыми, осыпая при этом проклятиями, просить подаяние и т. д. Впрочем, ещё более унизительные эксперименты святой проделывал над собой: он приказывал ученикам водить себя по деревням на веревке, бить и выкликать: «Налетайте, бейте безжалостного негодяя и нечестивца, достойного дыбы и смерти!» (380). Всем этим Джованни не только унижал самого себя, но и вводил в грех своих адептов: он «иногда просил, а иногда сурово приказывал им подчиняться… А толпа народа ужасалась этому страшному и печальному спектаклю. Никто не принимал в нём участия, а многие… плакали» (Ibid.).

Вроде бы здесь перед нами чистый случай юродства. Но не будем забывать, что оно есть тайный подвиг. Классический юродивый не декларирует юродства, он подвизается в нем. Ещё больше отдаляет от них Джованни то, что мы узнаём из жития дальше: святой начинает проповедовать, вокруг него собираются последователи, его отправляют в ссылку как смутьяна, но он повсюду всех агитирует вступать в свой кружок (376-377). По всей Италии он проповедует и рассылает письма (379-380). Подобная социальная активность органически чужда византийскому юродивому.

Кроме того, Коломбини внимательно следит за соблюдением прозелитами чувства меры: когда Николай из Нардуса вызвался ради пущего унижения раздеться донага, святой это запретил (370). Однажды Франческе Винценти,

не удовлетворившись обычными подвигами , стал щеголять длинными и нечесаными волосами , густой и неухоженной бородой и безобразными ногтями , словно дикарь или горец , вылезший на свет из пещеры . В городах его встречали свистом и насмешками . Но в безобразии этого жуткого облика Коломбини не одобрил ничего … он осудил длину волос и ногтей … И тот немедленно остриг их и вернул себе человеческий облик ( 384 ).

И однако, несмотря на всю эту умеренность, церковь не могла одобрить облика Джованни и его учеников, «слишком небрежного и бедного» (391). Папе не нравилось, что «они не защищают ни ног, ни головы от превратностей природы». И неистовый Коломбини немедленно согласился подчиниться требованиям Рима. Тогда папа Урбан V в 1367 г. снял с Джованни тяготевшее над ним обвинение в принадлежности к запрещенной секте «фратичелли» (392). Эта конформность – оборотная сторона бурной социализации. Недаром ведь Коломбини стал родоначальником ордена иезуатов.

Все вышепоименованные центральноиталийские святые, хоть и напоминают греческих юродивых, не могли непосредственно ориентироваться на их жития, которые оставались ещё неизвестны латинскому миру; чего нельзя исключать – так это косвенного влияния ранневизантийских текстов [DCCCXIV] [DCCCXIV] Gagliardi I. Pazzi per Cristo, p. 76-77, 216-217. . Но в основном нужно, видимо, говорить о типологическом сходстве.

Католические «почти юродивые» появлялись не только в Италии. Любопытный пример западного отношения к юродству продемонстрировал испанский святой Франциск Соланский (род. в 1349 г.).

Он основой своей добродетели … сделал безбрежное смирение . Иногда он даже являлся в трапезную , привязав веревку или одежду к шее и держа дудочку в зубах , дабы вызвать вящее презрение к себе и смиренно вымолить для себя прощёние за те грехи , которые он , по его мнению , совершил . Он повергался к ногам клириков , желая быть попран . Он достиг высочайших степеней смирения: в собственных своих глазах он был ничтожным грешником и желал , чтобы все его таковым считали … Вечного памятования заслуживают его слова: « Когда я вижу , что братья ходят с небрежно сброшенным капюшоном , с неприбранными рукавами , вприпрыжку или недостойной поступью , я думаю , что они таким способом хотят добиться , чтобы люди их презирали и считали глупцами ( stultos reputari ), дабы на самом деле оказаться перед Богом праведными и добрыми » [DCCCXV] [DCCCXV] Vitas. FrancisciSolani//AASS Julii. V. 5. Paris, 1868, p. 883-884. .

Обратим внимание на то, что Франциск, видя, как другие монахи нарушают приличия, подозревал у них «классические» юродские побуждения, но сам при этом, делая то же самое, объяснял это искренним самоуничижением.

В конце XV столетия появилось ещё два «почти юродивых»: один в Сиене, на родине Коломбини – это был Бартоломео Карози (BHL, 1440-1444) по кличке Брандано (1488-1554 гг.). Ослепнув в 38 лет, он стал сквернословом, замарашкой и пророком [DCCCXVI] [DCCCXVI] Misciattelli P. Brandano, il pazzo di Cristo // Nuova Antologia. Rivista di lettere, scienze ed arti. Anno 46. Fasc. 955. 1911, p. 426-437. ; его отличие от юродивых – в активной политической ангажированности и страстном проповедничестве [DCCCXVII] [DCCCXVII] См.: LeclercqJ. Temoins de la spiritualite occidentale. Paris, 1965, p. 346- 347. . Второй эксцентричный святой, Иоанн да Део, родился в Португалии в 1495 г., принял участие в нескольких войнах, путешествовал, а в 1538 г. осел в Гранаде и открыл там книжную лавку; 20 января следующего года он прослушал беседу одного знаменитого проповедника и испытал такое раскаянье, что «сошёл с ума» – вырвал себе бороду, волосы и брови; с прыжками и выкриками учинил погром в собственной хижине: «светские книги он порвал ногтями и зубами, а благочестивые и полезные даром раздал желающим; так же он поступил и с иконами». Кроме того, Иоанн сорвал с себя одежду, приговаривая: «За Христом обнажённым и следовать надо обнажённым» [138] [138] Сама по себе формула «обнажённым следовать за обнажённым Христом» (nudum Christum nudus sequi) восходит ещё к Иерониму. Но обычно она использовалась как лозунг христианской бедности (см.: Trawkowski S. Vita Apostolica et la desobe-issance // The Concept of Heresy in the Middle Ages / Ed. W. Lourdaux. Leuven; The Hague, 1976, p. 158-159), а не христианского нудизма. . С бессвязными криками бегал святой по городу, преследуемый насмешками и градом камней. Он закапывался в кучу мусора, опускал лицо в лужу, каялся во всех грехах, какие приходили ему на память. Короче, «он так усердно изображал безумие (simulabat insaniam), что все считали его сумасшедшим» [DCCCXVIII] [DCCCXVIII] Vita В. Ioannis de Deo // AASS Martii. V.I. Paris, 1865, p. 820-821. .