Антон Тихомиров - Догматика без догматизма

Откровения могут быть самыми разными. Признание в любви является одним из примеров. Но для нас сейчас важно откровение религиозное. Именно о нем и пойдет речь. «Субъектом» религиозного откровения (если вообще возможно говорить о Нем, пользуясь субъектно-объектной схемой) является Бог. Именно Он, выражаясь привычным языком, дает откровение, является источником откровения. Подлинное религиозное откровение – это откровение от Бога.

Но и здесь откровение является прежде всего открытостью. Поэтому откровение от Бога – это, опять же, не сообщение Богом нам какой-то информации о чем-то, будь то информация о нас самих, о мире, об истории, о прошлом или о будущем, будь то даже информация о самом Боге. Откровение Бога – это открытость Бога навстречу нам. Всякое божественное откровение – это самооткровение Бога. В откровении Бог раскрывается нам навстречу, скажем больше – вручает себя нам.

Сам Бог является в этом смысле содержанием откровения.

Но это совсем не значит, что откровение может объяснить нам Бога. Задача откровения не в этом. Откровение дает нам возможность ощутить прикосновение Бога и самим «прикоснуться» к нему. Получив откровение, мы можем даже не узнать о Боге ничего нового в обыденном, в рационалистическом смысле этого слова, как практически ничего нового не узнает девушка о молодом человеке, поцеловав его. Но в результате откровения мы вступаем с Богом в новые отношения , отношения откровенности и открытости.

Откровение как информация является немыслимым в применении к Богу уже и потому, что никакая информация не может объяснить вечного и трансцендентного. И никакое откровение не может отнять у него Его таинственный характер. Более того, именно в откровении, «прикасаясь» к Богу, мы понимаем по-настоящему всю Его таинственность. Поэтому оно не смягчает Его таинственность, наоборот, лишь подчеркивает ее. Подлинное откровение – это не раскрытие некоего знания Боге, обладание которым делало бы Бога более понятным, а глубокое переживание Его тайны. Без откровения Бог остается, согласно известной мысли Лапласа, просто «гипотезой», которая «объясняет» нам что-то (например, возникновение мира или существование морали), остается чем-то, о чем можно сколько угодно рассуждать, но не становится для нас живым Богом. Без откровения мы не можем пережить Бога как тайну: ужасающую, увлекательную, волнующую. Только откровение дает нам такую возможность.

В предыдущей главе речь шла об оправдании. Так вот, откровение (если понять его правильно, а не как просто сообщение некой информации) и оправдание неразрывно связаны между собой. Оправдание означает, что человек становится праведным, то есть, другими словами, обретает право быть , существовать перед Богом. Оправдание означает принятие человека Богом, Божье «да», сказанное человеку. Оправдание означает, что человек желанен, любим Богом. Получается, что сам факт, само наличие откровения Божьего с неизбежностью говорит нам об оправдании. Бог прикасается к нам, Бог раскрывается нам навстречу, полностью открывается нам. Через это устанавливаются наши новые отношения с Ним: отношения открытия и принятия. Бог принимает нас, причем не «издалека», отстранено и равнодушно, а вкладывая в этот акт принятия самого себя, всего себя, всем своим существом говоря нам свое «да». Вот что означает учение об оправдании. Правильно понятое, откровение уже означает оправдание. И потому только Евангелие, только весть о прощении и принятии Божьем, только ее (а не закон в каком бы то ни было его виде и употреблении) можно признать подлинным откровением Бога в полном смысле этого слова.

Всякое откровение нуждается в своем носителе. Бога как такового мы не можем никак ощутить, увидеть, почувствовать. Мы, будучи земными мирскими людьми, всегда имеем дело с мирской реальностью. Выйти за положенные нам границы времени, пространства и материи мы не можем. Поэтому и божественное откровение, для того чтобы быть воспринятым нами, должно совершаться в этих категориях. Откровение осуществляется в условиях этого мира и по его законам. Иными словами, откровение можно описать как «прикосновение» Бога к нам, которое мы ощущаем в явлениях этого мира, посредством нашей с вами реальности. Наполненным таким содержанием может в принципе стать практически любое явление или событие. Важно лишь одно: чтобы воспринять, понять и принять весть о спасении, нам нужно с чем-то столкнуться: с каким-то событием, предметом, явлением, которое стало бы для нас носителем, выразителем, в самом глубоком смысле этого слова символом этой вести.

В христианстве таким носителем откровения является человек по имени Иисус из Назарета (которого Его последователи стали называть Христом), Его жизнь, Его воскресение, и, прежде всего, Его крестная смерть. Мы можем назвать это «событием Иисуса Христа». Именно в этом событии христиане ощущают прикосновение к Богу. Иисус Христос становится важнейшим, ультимативным символом божественного. В Иисусе Христе, в проповеди о Нем христиане узнают Бога. Узнают Его во всей Его глубине, не только через поверхность закона, понятную практически каждому человеку, а в евангельской открытости Бога. В Иисусе Христе мы имеем дело с самой сущностью Бога. На традиционном богословском языке эта истина выражается словами: Иисус Христос – наш Бог. Но что означают эти слова, как можно понять божественность Христа?

Это самая главная тема христианского богословия на протяжении всей его истории. Именно здесь и сегодня возникает множество споров и случаев недопонимания. Чтобы избежать их, обратимся к классическому церковному учению. Важнейшей формулировкой здесь является, пожалуй, решение Халкидонского собора 451 г. Вот как оно звучит: «Итак, последуя святым отцам, все согласно поучаем исповедовать одного и того же Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенного по Божеству, совершенного по человечеству, истинного Бога, истинного человека, одного и того же, из разумной души и тела, единосущного Отцу по Божеству и единосущного нам по человечеству, во всем подобного нам, кроме греха, рожденного прежде всего от Отца по Божеству, а в последние дни ради нас и ради нашего спасения от Марии девы Богородицы по человечеству, одного и того же Христа, Сына Господа, Единородного, в двух естествах, неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемого, так что соединением нисколько не нарушается различие двух естеств, но тем более сохраняется свойство каждого естества и соединяется в одно Лицо, в одну Ипостась, – не два лица рассекаемого или разделяемого; но одного и того же Сына, единородного, Бога слова, Господа Иисуса Христа».