Антон Тихомиров - Догматика без догматизма

Проповедь и таинства – это внешнее слово, но оно должно стать внутренним словом в каждом из верующих, пробуждая и поддерживая веру. А ведь это и есть действие Святого Духа. Святой Дух – это Дух евангельского слова. Единственное, что может Святой Дух – это давать нам внутреннее свидетельство о Христе. Причем это внутреннее свидетельство всегда привязано к внешнему слову и не может существовать без него. Да, провозглашение слова может оставить человека равнодушным. Святой Дух может не действовать в том или ином конкретном случае. Но действие Святого Духа невозможно без того, чтобы слово не провозглашалось. Святой Дух действует через слово и никак иначе. Его главная и, по сути, единственная задача – донести до нас это слово.

Дух действует не просто в слове, но в слове, имеющем весьма конкретное содержание: это слово о Христе и Его значении для нас, это слово о прощении грехов. Действие Святого Духа, таким образом, – это принятие нами содержания внешнего слова, это осознание его значения для нас лично.

Несколько слов нужно сказать о том, что вообще подразумевается под Святым Духом, поскольку и здесь очень нередки разнообразные заблуждения. Обычно дух воспринимается как противоположность материи, как некая «нематериальная субстанция». Но в еврейском, в греческом языках (и в русском это тоже еще можно почувствовать) нет специального слова «дух». Там есть слово, которое означает «дыхание», «ветер». Именно это слово и переводится в русских Библиях как «Дух». Дух – это, таким образом, не субстанция, Он – это динамика, движение. Ветер, движение воздуха – а не воздух, образно говоря. Когда в Евангелии от Иоанна Христос говорит, что Бог есть Дух, то Он не имеет в виду, что Бог нематериален, он, скорее, утверждает, что Бог – это движение, порыв. Мы часто говорим, например, «дух революции» или «дух протеста». Эти слова обозначают некое внешнее по отношению к конкретному человеку движение, которое может захватить его, стать его внутренним порывом. Точно так же и Святой Дух (может быть, лучше будет даже сказать: «Святое Веяние», «Святой Порыв»), будучи той динамикой, той силой, которой обладает слово о Христе, становится внутренним порывом, устремлением верующего к этому слову человека.

Итак, действие Святого Духа – это действие на слушателей связной речи об Иисусе Христе. И все так называемые «дары Святого Духа» – это тоже воздействие этой речи. Однако центральным и решающим воздействием, конечным результатом действия Святого Духа является, по Лютеру, вера. Не нравственное совершенство, не особые переживания, не чудотворение, не исцеления, а обычная, так сказать, «повседневная» вера. Именно ее зарождение и укрепление является главным, самым важным действием Святого Духа. Если мы хотим испытать это действие, то его надо искать не в необычных явлениях, а в нашей «обыденной» вере в Иисуса Христа.

И вот здесь пролегает главное различие Лютера и лютеранства с современными харизматическими движениями. Опыт Святого Духа в необычных явлениях вполне может быть. Но здесь у нас нет гарантии, что речь идет именно об истинно Святом Духе, о Духе Божьем. И кроме того, такой опыт ничего существенного не добавляет нам, поскольку он не может быть выше, чем «простая» вера в Иисуса Христа. Человек, верующий в Иисуса Христа, уже охвачен Святым Духом. Большего быть просто не может. Все остальное: обычное или необычное – это не большее, не высшее, а просто возможные сопутствующие эффекты нашей веры.

В этом и состоит действие Святого Духа: внешняя реальность события Иисуса Христа становится моей внутренней реальностью. Внешний порыв пронизывает все мое существо, становится моим внутренним порывом. И – это нужно подчеркнуть – такое происходит снова и снова, это постоянный процесс, это действительно жизнь. Снова и снова, и каждый раз по-разному. В этом процессе не исключены и необычные явления, сильные переживания и так далее. Но сама суть этого процесса – во все новом внутреннем восприятии вести об Иисусе Христе.

Причем я сознательно постоянно подчеркиваю эти слова «снова и снова». Если мы видим христианскую жизнь так: человек приходит к вере, а затем живет как христианин, то мы не оставляем в этой жизни места Святому Духу. Святой Дух – это дух движения в вере. Поэтому правильный взгляд на христианскую жизнь – это ежедневное и ежечасное новое открытие для себя Иисуса Христа, новый взгляд на Него, это жизнь в Иисусе Христе, именно жизнь: динамичная, полная движения. Если нет этой динамики, этого движения, то говорить о Святом Духе трудно.

Слово «спасение» уже много раз употреблялось нами в этой книге, особенно на протяжении последних глав, где речь шла о грехе, законе и Евангелии. Размышления о смысле этого слова станут своего рода обобщением всего вышесказанного и послужат мостиком к заключительной главе этой книги, в которой мы коснемся вопросов эсхатологии. Спасение – это одно из самых часто употребляемых «церковных» слов. Однако и здесь нередко приходится сталкиваться со множеством примитивных его толкований и более или менее грубых искажений. Большинство людей (как верующих, так и неверующих) связывают это слово исключительно с «посмертной участью» человека. Спастись – значит попасть после смерти в рай, а не в ад. При жизни возможно в лучшем случае лишь нечто вроде предвкушения спасения. Даже более того: спасение после смерти подразумевает, что при жизни следует, скорее, основательно пострадать и потрудиться ради него. Для многих верующих идея спасения кажется плохо совместимой со счастьем, благополучием в жизни.

Такое понимание приводит к искажению основного евангелического вероучения об оправдании через веру. Получается, что если человек верует, то Бог даст ему рай после смерти. Спасение превращается в награду за веру. А вера становится на место тех самых средневековых «добрых дел». Получается, что спасение все равно надо заслужить, – так какая разница, делами, покаянием или верой? Делами даже проще, потому что можно заставить себя поступать так, «как надо», даже если не хочешь этого. А вот верить себя не заставишь, как ни старайся. Вот почему такое традиционно-примитивное представление о спасении отнюдь не безобидно. Оно таит в себе серьезную опасность, вольно или невольно подталкивает человека идти по пути праведности закона, самоправедности. Уже поэтому в нем стоит усомниться.

Кроме того (и к этому мы еще вернемся в разделе об эсхатологии), все наши «знания» о посмертном существовании как минимум крайне ненадежны. У нас нет никаких ясных свидетельств на эту тему. Вместо этого существует масса разного рода церковных, богословских концепций о «загробной жизни». Часто они резко противоречат друг другу, и поэтому мы не можем уверенно опираться на них. Само Писание уделяет этому вопросу подчеркнуто мало внимания! Это может прозвучать странно, но в Писании, в Библии этот вопрос играет отнюдь не самую главную роль. Бог обращается к человеку здесь и сейчас. Он хочет, чтобы жизнь человека изменилась здесь и сейчас. И, разумеется, изменилась не в том смысле, что человеку сейчас нужно как следует пострадать, чтобы потом получить за это заслуженную награду. Бог хочет, чтобы жизнь человека изменилась к лучшему. Он раскрывает нам свои объятия, чтобы мы уже сейчас бросились в них и обрели там блаженство и счастье. Спасение – это понятие, непосредственно относящееся к нашей земной жизни. Спасение человек обретает, вкушает уже в этой жизни, уже здесь и сейчас. Но как это происходит?