Вячеслав Лукьянов - Русская религиозная аксиология

Таким образом, проведенный анализ показал, что

– для Вышеславцева личность – «высшее единство познающего, оценивающего и действующего субъекта», «драгоценнейшее явление культуры»; «образ действия» личности определяется системой ценностей, которую данная личность признала и усвоила в жизни;

– существует две системы детерминаций поведения личности: во-первых, сами ценности (которые «"определяют направление", они действуют как компас, но не как руль»); во-вторых, требуется волевое усилие личности (чтобы «дать направление», после того как удалось его определить); такая сила и есть свобода личности, свобода воли;

– в конкретной жизненной ситуации личность сталкивается с таким «конфликтом ценностей», который не может быть разрешен собственно «таблицей ценностей», ибо «таблица ценностей» совсем не представляет собой «гармонической системы» – в каждой конкретной ситуации человек вынужден совершать волевое усилие, выбирая между той или иной системой ценностей, утверждая одну из них и отторгая другую самим своим поступком (или системой поступков); конфликт ценностей зачастую превращается в трагическое столкновение их носителей;

– наиболее полно проблематику конфликта ценностей Вышеславцев раскрыл на примере антитезы ценностных систем Закона и Благодати; Закон («символ нормативной системы ценностей») выражается во множестве внешних правил, которые регулируют все поведение человека (самое ценное в нем, – это борьба со злом и запрещение преступления, однако Закон «достигает прямо противоположного тому, к чему стремится»); Благодать (символ ценностного механизма регуляции поведения) опирается на «мощь положительного образа в душе», на «сублимирующую силу прекрасного образа»;

– несовместимость Закона и Благодати не является исключительно теоретической антиномией; это – жизненный трагизм, развертывающийся в истории и, возможно, повторяющийся в жизни каждого из нас;

– Вышеславцев находит обоснование фундаментальной проблемы: формирование личности не может не опираться на свободный выбор ценностей и идеалов, «мощь положительного образа в душе», который оказывается способен преображать саму человеческую душу; своей концепцией Вышеславцев сумел показать ограниченность сферы действия ценностей-норм, с одной стороны, а с другой – реальную значимость ценностей-идеалов в формировании внутреннего мира личности.

Возникшие в современном российском обществе негативные явления (духовная деградация групп населения, девальвация традиционных российских ценностей, некритичное заимствование ценностей западной культуры и образа жизни, переориентация значительной части общества с ценностей духовных на ценности материальные и др.) во многом обусловлены как снижением влияния на духовное развитие наших соотечественников системы отечественного гуманитарного образования, так и активным проникновением в Россию продукции массовой культуры. Именно поэтому в современной ситуации оказывается важным не только осознание реальной роли и значимости духовных идеалов и ценностей в жизни общества и личности, но также и выдвижение в центр внимания отечественного обществознания и институтов власти, проблемы формирования духовной культуры личности.

В этом плане являются актуальными и заслуживают глубокого изучения аксиологические идеи И. А. Ильина, не получившие до настоящего времени своего специального анализа в современной теоретической литературе. Следует отметить, что в отличие от Н. О. Лосского (который даже терминологически обозначил свою концепцию как « онтологическую теорию ценностей» [125]), Ильин не употреблял в отношении своих теоретических построений термина «аксиологическая теория», хотя по существу все его работы опираются на аксиологический подход. Предмет его анализа – душа современного человека, его ценностное сознание. Как подчеркивал Ильин, обращение к проблематике духовности – важнейшая задача именно русской философии. С его точки зрения, если русская философия «хочет еще сказать что-нибудь значительное, верное и глубокое русскому народу и человечеству вообще», «она должна стать убедительным и драгоценным исследованием духа и духовности», т. е. « начать свое русское национальное дело сначала, из глубины русского национального духовного опыта…» [126].

В своих трудах Ильин разработал целостную и всестороннюю концепцию духовной культуры личности [127]. Эта концепция имеет, на наш взгляд, непреходящее значение, поскольку выявляет некий инвариант духовности, т. е. то, без чего не может состояться духовный мир личности (будь то светский или религиозный его разновидности). Видимо, именно поэтому свою задачу религиозный философ видел в том, чтобы обнаружить «законы» духовной жизни человека. Например, раскрывая сущность «закона духовного отождествления через веру», он писал: «Есть некий духовный закон, владеющий человеческой жизнью. Согласно этому закону, человек неизбежно уподобляется тому, к чему он прилепляется любовью, верою и помыслами. Чем сильнее и цельнее его прилепленность, тем явственнее и убедительнее обнаруживается этот закон» [128]. Ильин специально отмечает, что этот закон имеет место, как в жизни верующих, так и в жизни неверующих людей. К мысли о существовании определенных законов духовной жизни человека философ обращается неоднократно: «человеческий дух есть дух инстинкта; а человеческий инстинкт есть инстинкт духа. И может быть приблизится время, когда люди поймут этот закон, примут эту истину и пойдут по этому пути. От этого зависит все будущее нашей культуры»; «Таков духовный закон: несопротивляющийся злу поглощается им и становится одержимым» и др. [129].

Представляется, что выдвижение в центр внимания данной проблемы, не является для Ильина случайным. Религиозный мыслитель обращается к этой проблематике, исходя из потребности осмыслить негативные процессы, происходящие в современном мире, связанные с тем, что вся современная культура и «социалистическая», и «несоциалистическая», потрясена в своих основаниях, ей грозят разложение и гибель: «То, что совершается в мире за последние полвека, есть крушение нашей культуры, которая не справляется с внутренне глубокими, а внешне – грандиозными задачами наших дней. Крушение это выражается, во-первых, в том, что она предоставила в своих собственных недрах сложиться, окрепнуть и победоносно выступить новому духовному варварству; во-вторых, в том, что она сумела противопоставить этому духовному варварству только формальную цивилизацию, чувственное разложение и хозяйственную жадность. Нам нельзя отвертываться от этого печального зрелища и замалчивать его; напротив, мы обязаны поставить честный диагноз, выговорить правду и приступить к отысканию новых жизненных путей…» [130].