Константин Антонов - Философия религии в русской метафизике XIX – начала XX века

Чем и определяется, главным образом, ее новизна, поскольку прежде обобщающих работ такого рода не появлялось, да и исследования, посвященные философии религии отдельных русских философов, были весьма редки.

Следует все же отметить, что как философская дисциплина философия религии довольно активно развивалась в духовных академиях. Так, курс «Лекции по философии религии» в 1830-е гг. читал в Киевской духовной академии прот. Иоанн Скворцов, сюда же относятся циклы работ В. Д. Кудрявцева, А. И. Введенского, С. С. Глаголева, «Философия религии» прот. Н. Боголюбова (1915) и ряд других. Наряду с ними следует отметить «Чтения о Богочеловечестве» Вл. Соловьева, которые в первоначальном варианте назывались «Чтения по философии религии», курс лекций по философии религии, готовившийся кн. С. Н. Трубецким, из более поздних: «Непостижимое. Опыт онтологического введения в философию религии» С. Л. Франка.

Не претендуя на исчерпанность, можно предположить, что эта неопределенность связана, по крайней мере отчасти, с тем, что «период систем», как справедливо заметил о. В. Зеньковский, начался в русской философии только с Вл. Соловьева и В. Д. Кудрявцева, т. е. в последней трети XIX в. С другой стороны, следует отметить и то обстоятельство, что само словосочетание «философия религии» было тесно связано с содержанием соответствующего произведения Гегеля, а потому появление новой работы в рамках той же дисциплины неизбежно вызвало бы ассоциации с указанным трудом.

Для них самих отчасти характерно это выпячивание публицистической, «пророческой», лирической, политической и других подобных составляющих русской мысли в качестве ее характерных черт. Думается, однако, что скорее в этом надо усматривать некоторую коммуникативную стратегию (не самую удачную), чем выражение подлинного самопонимания.

Это касается таких современных дискуссий, как бои эволюционистов и креационистов, даже не подозревающих о том, что их столкновения – только иллюстрация к размышлениям русских философов о проблеме веры и разума и особенностях эпохи Просвещения; как полемика вокруг богословского персонализма, участники которой, насколько я понимаю, очень приблизительно представляют себе историю понятия «личность» в русской мысли; как рассуждения о христианской семье и Таинстве Брака, зачастую почти буквально воспроизводящие (не ведая о том, разумеется) фигуры антирозановской полемики начала XX в. Известная доля вины здесь лежит на парижской школе православного богословия (к которой я, безусловно, отношусь с огромным уважением): в силу своей полемичности по отношению к другим направлениям русской мысли она зачастую доносит до нас ее предания без ясного указания на его истоки.

Булгаков СИ. Героизм и подвижничество // Вехи. Из глубины / Сост. А. А. Яковлев. М., 1991. С. 70.

Соловьев B. C. Метафизика // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. XIX (37). СПб., 1896. С. 164.

См.: Сербиненко. Русская философия… С. 236.

Соловьев B. C. Метафизика. С. 166.

В силу этого весьма странной представляется попытка В. К. Шохина ограничить античную предысторию философии религии только платоновским «Евтифроном», который сам, разумеется, возникает в рамках определенной традиции – традиции противопоставления отрефлектированной философской религиозности (включающей в себя и философию религии) и безотчетной народной и жреческой веры (см.: Шохин . Исторический генезис… С. 64–65).

Григорий Богослов, свт . Собрание творений: В 2 т. Свято-Троицкая Сергиева Лавра. 1994. Т. 1. С. 528.

Там же. С. 535.

См., напр.: Иустин Философ . Апология 1. 20–25 // Раннехристианские церковные писатели. М., 1990. С. 141–146.

Григорий Богослов, свт . Указ. соч. С. 528.

О философски значимой этимологической работе, проделанной в античности Цицероном, а в раннем христианстве – Лактанцием, блж. Августином, Исидором Севильским, см. Шохин . Исторический генезис… С. 65–68.

Представляется, что эти общие или специальные богословские моменты сыграли более значительную роль в становлении философии религии (в частности, и в России), чем тематические рассуждения Фомы на тему «религия» (см.: Шохин . Исторический генезис… С. 68–71), т. к. именно на их основе возникло то понимание «религии», которое стало предметом исследующего, критического или апологетического обсуждения в дальнейшей истории философии.

Патрик де Лобье . Три града. Социальное учение христианства. СПб., 2001. С. 50–56; Зеньковский В.В . Основы христианской философии. М., 1992. С. 10–11.

О ее формировании и судьбе см. более подробно: Вдовина Г.В . Естественная теология в схоластике Средневековья и раннего Нового времени // Философия религии: Альманах. Вып. 1. С. 302–321.

Шохин . Исторический генезис… С. 75.

См., напр.: Бурмистров К. Каббала в космогонии русских масонов конца XVIII в. // Россия и Гнозис. Материалы конф. М., ВГБИЛ, 21–23 апреля 2003 г. М.: Рудомино, 2004. С. 95–102; Эндель М. Оригинальные каббалистические концепции в масонском кодексе «О сфирот» (кон. XVIII) // Тирош. Труды по иудаике. Вып. 5. М., 2001. С. 37–50.

Кант И . Религия в пределах только разума // Трактаты. СПб., 1996. С. 263.

Как это было представлено в известной статье А. В. Ахутина «София и черт». Здесь же см. перечисление работ отечественных исследователей, занимавшихся проблемой «Кант в русской философии» в советское время ( Ахутин А.В . София и черт. С. 449). К этому перечислению следует добавить: Кант и философия в России. М., 1994.

Весьма значительные интерпретации творчества Канта представили (не говоря уже о таком явлении как русское неокантианство, которое по понятным причинам остается за пределами моего изложения) П. Д. Юркевич, В. С. Соловьев, Л. М. Лопатин, кн. С.Н. и Е. Н. Трубецкие, Н. О. Лосский, П. А. Флоренский, С. Н. Булгаков и др.

Шеллинг Ф. В.Й . Философские исследования о сущности человеческой свободы и связанных с нею предметах // Соч.: В 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 86–158, здесь с. 91, 97–98, 103–104.

Там же. С. 107–108.

Шеллинг Ф. В.Й . Система мировых эпох. Томск, 1999. С. 51.

Там же. С. 169.

Там же. С. 277–283.

Шеллинг Ф. В.Й . Введение в философию мифологии // Соч. Т. 2. С. 367–372.