Владимир Залесский - Учебник писательского успеха. Часть II. Генрих Шлиман, Николай Гоголь, Максим Горький и их уроки

С долей условности можно прийти к выводу о появлении тенденций к формированию и применению к Генриху Шлиману неких архетипов «патологического субъекта» и «беспринципного бездушного жадного дельца».

Относительно Н. Гоголя сложился некоторый набор стереотипов второго уровня. Да, на первом месте: гениальность, писательское мастерство, творческие открытия и достижения. Однако как-то незаметно, можно сказать, с «сожалеющим вздохом» за ними следуют – на втором плане – оценки такого типа: беден, не вполне нормален, отчасти лжив, не всегда деликатен, скуповат, и прочие суждения такого рода, или намеки соответствующего содержания. Начинает проявляться некий архетип юродивого, но не позитивного, уважаемого, святого, а с отрицательным склонением (вроде «подавал надежды, а во что превратился»).

Такого рода биографические оценки Н. Гоголя требуют значительной коррекции. Многие из этих оценок не могут выдержать внимательного рассмотрения и превращаются в упрощенные ярлыки, не имеющие оснований, подобно тому как звучные негативные эпитеты в адрес Г. Шлимана на тему его обогащения в период Крымской войны не находят документального подтверждения и повисают в воздухе.

Генрих Шлиман богат, успешен. Эти суждения вряд ли кто-то будет оспаривать. Можно ли говорить о «жизненном успехе», о «богатстве» Н. Гоголя? В житейском, а не литературно-творческом смысле? Полагаю, что можно. Хотя этот успех и это богатство были несколько иного типа, если проводить сопоставление с Генрихом Шлиманом. Наверное, если задумываться о законах успеха, можно повнимательнее присмотреться к примеру успеха Николая Гоголя, к его жизненному пути.

«А насчет чортика и всяких лезущих в голову посторонних гостей скажу вам: просто плюньте на них! Скажите: мне некогда, у меня есть теперь много забот поважнее, в том числе, положим, и дело Гоголя. А еще лучше скажите: у меня есть другие, высшие обязанности: мне нужно благодарить бога за то, что сохранил меня до сих пор, что я еще живу на свете, что жизнь моя еще нужна для добрых дел. Некогда, некогда, сатана, убирайсь себе в свою преисподнюю! Он, скотина, убежит, поджавши хвост. Прощайте до первой оказии. Бог да хранит вас!» [Гоголь Н. В. Письма. 1848—1852.].

«Пли! (…)» (М. Горький. «Афоризмы и максимы»). Парадоксальность Максима Горького отмечается во многих биографических работах. Вот, к примеру, типичный для советского времени тиражированный эпитет: «Великий пролетарский писатель». А такой ли «великий»? И «пролетарский» ли? И только ли «писатель»? Максим Горький – весьма неоднозначная фигура. Порой в работах о нем (как, кстати, и в работах о Генрихе Шлимане, о Николае Гоголе) ощущается растерянность. Биограф излагает материал, но не понимает его (материала) внутренней логики, он ощущает растерянность, которая слегка проявляется в написанном тексте.

М. Горький не раз с удовольствием вспоминал о биографической инициативе некоего нижегородского издателя, который «уговаривал его написать свою лубочную биографию, для которой предвидел громадный сбыт, а для автора – крупный доход. „Жизнь ваша, Алексей Максимович, – чистые денежки“, говорил он» [Ходасевич В. Ф. «Горький» (1936)].

Понятно, что данная книга не претендует и не может претендовать на однозначные решения тех вопросов, которые существовали и будут существовать в (отчасти) загадочных судьбах Генриха Шлимана, Николая Гоголя, Максима Горького. Но, может быть, некоторые проблемы будут «высвечены» по новому, какие-то подходы к решению биографических вопросов покажутся уважаемому Читателю интересными.

«Вопрос о моем происхождении, о моих предках, естественно, интересовал уже многих, друзья мои, и я считаю вполне возможным, что он интересует и некоторых из вас. С удовольствием поделюсь с вами теми данными по этому вопросу, которыми владею я сам, тем более что в дальнейшем мне придется коснуться некоторых обстоятельств, имеющих отношение к моему роду или, вернее, к преимуществам, связанным с ним.

Происхожу я непосредственно от известной вам по библейской истории связи жены Урии с царем Давидом». (Э. Распэ. Вечера барона Мюнхаузена).

Генрих Шлиман в своей Автобиографии не уделяет особого внимания своему происхождению; в ней имеется упоминание об отце, протестантском священнике [Шлиман Г. Илион. Т. 1. C. 35]. Некоторые биографы Генриха Шлимана так или иначе отмечают связь его предков с купечеством, Ганзой, Любеком (городом – организационным центром Ганзы) (см., напр.: [Мейерович М. Л. С. 14]).

«Торговое движение между разными местностями и странами протекало в средние века, особенно в ранний их период, в обстановке, полной неудобств и опасностей. (…) Преодолеть эти трудности можно было лишь при условии вооружения купца и объединения его с товарищами по профессии. (…) Купцы каждого города объединены при этом в гильдии, статуты которых вменяют членам в обязанность оказывать друг другу помощь и защиту: не оставлять отставшего товарища одного в пути, собирать деньги для выкупа его, если он попадет в плен, и т. д.» Сама «гильдия» (на Западе, первоначально) определяется как «свободный союз равноправных членов для достижения общих целей» [Стоклицкая – Тережкович В.].

Так же как и Г. Шлиман, Н. Гоголь не проявлял – публично – особого внимания своему происхождению. Происхождение Николая Гоголя (и объявленное – от гетмана Остапа Гоголя, и документально подтвержденное – например, от Лизогубов) было исторически связано с днепровского казачеством, с Гетманщиной. (Гетманщина стала одной из исторических организационных форм части днепровского казачества) [«Гетманщина»].

Отец Н. В. Гоголя – Василий Афанасьевич. Дед по отцовской линии – Афанасий Демьянович. Бабушка Н. В. Гоголя (жена Афанасия Демьяновича) «Татьяна Семеновна Гоголь-Яновская (рожденная Лизогуб; род. после 1750 (по некоторым сведениям, около 1768—1769) – ум. около 1827), помнила еще времена Запорожской Сечи. Она была дочерью бунчукового товарища Семена Семеновича Лизогуба, который являлся родным внуком гетмана Ивана Ильича Скоропадского, родственником Павла Леонтьевича Полуботка, потомком генерального обозного Якова Лизогуба и зятем (с 1742) переяславского полковника «войска Запорожского» (с 1726—1728) Василия Михайловича Танского (ок. 1678—1763)» [Виноградов И.]. «Василий Танский, полковник и известный писатель, автор популярных в свое время интерлюдий на украинском языке. Татьяне Семеновне Василий Танский приходился дедом и, следовательно, Николаю Гоголю прапрадедом» [Манн Ю. В. С. 14].