Владимир Залесский - Учебник писательского успеха. Часть II. Генрих Шлиман, Николай Гоголь, Максим Горький и их уроки

«Он упоминал, цитировал, пересказывал, оценивал сотни произведений писателей, социологов, философов (особенно в „Самгине“), его герои, начиная с первых же рассказов, характеризуются не только их действиями, поступками, словами, но и книгами, которые они читают и любят, часто повторяют, цитируют прочитанное» [Нефедова И. М.].

«Запечатлённый разум человека, который жил задолго до нас и оставил в назидание нам всё богатство души, накопленное им. Стало быть, примем так: в книгах заключены души людей, живших до нашего рождения, а также живущих в наши дни, и книга есть как бы всемирная беседа людей о деяниях своих и запись душ человеческих о жизни» (М. Горький. «Жизнь Матвея Кожемякина»).

«Скворцы да воробьи в бога не верят, оттого им своей песни и не дано. Так же и люди: кто в бога не верит – ничего не может сказать…» (М. Горький. «Жизнь Матвея Кожемякина»).

«Книжная мудрость» и интуитивное знание.

Нижегородский психиатр («с улыбкой веселого чорта»), «маленький, черный, горбатый», «часа два расспрашивал, как я живу, – писал Горький, – потом, хлопнув меня по колену, странно белой рукой, сказал: «Вам, дружище, прежде всего надо забросить ко всем чертям книжки и вообще всю дребедень, которой вы живете. По комплекции вашей, вы человек здоровый, и – стыдно вам так распускать себя. Вам необходим физический труд. Насчет женщин – как? Ну, это тоже не годится. Предоставьте воздержание другим, а себе заведите бабенку, которая пожаднее к любовной игре, – это будет полезно».

Судя, по биографии, Алексей ПешкОв после этого совета направился в большое пешеходное путешествие. М. Горький: «…Мудрость жизни всегда глубже и обширнее мудрости людей». Но, видно, в памяти (может быть, бессознательно) застряло.

«Впрочем, давно замечено: или читать – или жить…» [Быков Д. Л.] (Кем, где и при каких обстоятельствах замечено?).

С. А. Венгеров, характеризуя географические труды Н. Гоголя, отмечает: «…Ни в какой другой области научных занятий Гоголя не сказалась так ярко жилка кабинетного ученого…, та характеристичная черта всякого научного деятеля по призванию, которую я бы назвал бенедиктинством. Под бенедиктинством, вспоминая колоссальные фолианты, созданные вдохновенным трудолюбием западноевропейских бенедиктинцев, я разумею любовь или вернее страсть к научному труду как таковому, почти независимо от результатов, к которому он приводит. Научному работнику по призванию доставляет какое-то чисто физиологическое удовольствие самый процесс работы. Приятно делать выборки, переписывать интересные документы, приятно то, что называется „копаться“ в своем материале, дышать „архивною пылью“, перебирать библиографические пособия, самому набирать библиографию, собирать нужные книги, волноваться по поводу того, действительно ли „всё“ узнано, прочитано, подобрано. Без такого увлечения самою механикою работы разве мыслимо собственноручно написать целый том в 250 стр. убористой печати, как это сделал Гоголь?». [Венгеров С. А.]. (Говоря о детстве Н. Гоголя, И. Золотусский отмечает: «… Бывали часы, когда (…) он предавался тихим домашним занятиям – рисовал, раскрашивал географические карты…» [Золотусский И. П.]).

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.