Зинаида Каткова - Где ты, счастье мое?

Да, она ушла. Ей наплевать на чудаковатого механика из МТС. Вот бы знать, кто тот счастливчик… Какой виноватый вид был у её брата, когда Костя с билетами в руках ворвался в комнату и спросил, где Катя. А тут еще эта ведьма, соседка: «У Качырий — жених, они пошли в кино». Ну и пусть. К черту! Все к черту! «Вот пойду и напьюсь», — с каким-то злорадством подумал Костя, ускоряя шаг…

У Качырий и в мыслях не было идти в кино.

Она все еще не могла отделаться от дум, нахлынувших на нее под впечатлением встреч и разговоров со своими односельчанами, терзалась двояким чувством: то ей казалось, что там, в деревне, зарождается что-то но вое, интересное, хотелось быть рядом с Таис, вместе делать это новое, трудное, то вдруг нападали сомнения, а, может, ничего из этого не выйдет, много ли таких, как Таис?

Перед ужином она вышла подышать свежим воздухом, у подъезда встретилась с Пузырьковым. Слово за слово — и завязался разговор. Они дошли до небольшого сквера возле школы, сели на скамейку.

Качырий не забыла, что приятель брата пригласил её в театр, обещал достать билеты. Видимо, не достал, коли до сих пор не пришел. Оно и к лучшему. Ей совсем не хочется сегодня в театр. Куда интереснее побеседовать с Николаем Семеновичем, который так же, как и Таис, знает что-то такое, чего не знает она, Качырий.

— Конечно, я не предполагал, что «мне предложат должность главного инженера, — говорил Пузырьков. — Сам я танкист. Знаком и с сельскохозяйственной техникой. Переучиваться, менять специальность уже поздно. К тому же не вижу никакой необходимости. Люблю машины. С детства меня тянуло к ним. В деревне был трактористом. В армии, еще солдатом, получил права шофера. Техника с каждым годом совершенствуется, появляются новые машины. Так что придется работать и учиться. Простите, я вам не наскучил?

— Что вы, Николай Семенович. Я ведь тоже в душе деревенская.

— Ну какая же вы деревенская. Живете в городе, пользуетесь всеми благами цивилизованного общества. Лайте вашу руку… Какая изящная, нежная ручка.

Качырий вспыхнула, отняла руку, запальчиво сказала:

— Если хотите знать, эта «изящная ручка» месила глину, формовала кирпич.

— Простите, я не хотел…

— Ничего, я не из обидчивых. Когда мы из деревни переехали в город, мама поступила на кирпичный завод. Мы с братом учились. Потом его взяли в армию. Весной мама простудилась слегла. Пришлось мне самой зарабатывать на хлеб. Жили мы тогда на частной квартире, вместе с хозяевами. Бедствовали — страшно вспомнить.

— А как вы попали в нарсуд? — спросил Пузырьков. стараясь отвлечь девушку от тяжелых воспоминаний.

— Случайно. У нас на заводе судили одного хулигана. В клубе судили. Я тогда работала в конторе. Не знаю, как это вышло, а только «меня попросили вести протокол на суде. А потом судья говорит: «Идите к нам в суд работать». Может, не пошла бы, комнату обещали дать. Так и прижилась там. Привыкла.

— Нравится вам ваша работа?

— Не жалуюсь. Верно, когда-то мечтала об институте. У меня ведь десять классов. Теперь не мечтаю. Поздно.

— Напрасно. Человек без мечты, что птица без крыльев, — поучительно сказал Пузырьков.

— А вы… у вас есть мечта?

— Есть. И не одна.

— Скажите…

— Скажу. Только не сейчас. Пойдемте, а то вы без ног останетесь.

Он был прав. Качырий уже давно постукивала ногами. В резиновых ботиках поверх тонких чулок было холодно.

Как видим, между молодыми людьми не возникло и тени душевной близости. А между тем их сегодняшняя случайная встреча встревожила и взволновала не только Костю Бахманова.

— А где Катя? — спросила вернувшаяся из школы Майра. Сегодня она задержалась со своими гимнастами дольше обычного.

Дети уже спали. Микале, красный, взъерошенный, сидел над книгой, зубрил грамматику русского языка.

— С Пузырьковым в кино ушла, — буркнул он.

— Так чего же ты злишься?

— Костя с билетами примчался, а она… Ну погоди, придет, я ей устрою баню, — Микале ветел, нервно зашагал по комнате.

— Напрасно. Я бы советовала тебе не вмешиваться в дела сестры. Она взрослая девушка, притом не глупая.

— Не глупая, а связалась с каким-то Пузырьковым!

— Не с каким-то, а с инженером Пузырьковым. Я за тебя, за солдата, замуж вышла и не ошиблась. А он — бывший офицер.

— Офицеры тоже разные бывают. Не нравится мне этот Пузырьков!

— Мало ли, что тебе не нравится, — Майра подошла к мужу, пригладила его волосы. — За Костю переживаешь, ведь так? Мне тоже его жаль, но что поделаешь. У Кати свой разум.

— Матрос, а такой телок. В любви признаться не может. Срамота!

— Эх, ты! — Майра ласково потрепала мужа по щеке. — А сам-то, помнишь? Таким же телком был.

Микале привлек жену к себе, крепко поцеловал.

— Хорошая ты моя. Хочешь, сейчас признаюсь тебе в любви?

— Хочу.

— Легко мне с тобой, Майрук. Умеешь ты камень с души снимать. Вот и сейчас, мечусь, как волк в клетке, злобствую, а ты пришла и…

— И волк запел песню о любви! — расхохоталась Майра, закружила мужа по комнате. — Ну скажи, чем тебе не нравится главный инженер?

— Да разве в нем дело? Катя меня тревожит. Вчера с одним, сегодня с другим… Куда это годится? Николай Семенович здесь новый человек. Еще подумает, будто я… нарочно свою сестренку…

— Хочешь пристроить за него? — подхватила Майра. — Чепуха! Николай Семенович умный человек.

— То-то и оно, что умный. Будь он дурак — и толковать не о чем. Вон Марпа уже в женихи его произвела.

— Да брось ты расстраиваться. Нашел кого слушать — бабку Марпу. Прибери свои учебники, будем ужинать, — распорядилась Майра.

Откуда было знать Микале, что соседка его. Марпа, произвела своего квартиранта в женихи лишь ради того, чтобы насолить своей приятельнице Фекле. Видать, навсегда разошлись их пути-дорожки. Не простят они друг дружке сегодняшней потасовки. А впрочем, как знать…

Все эти дни. после памятного визита Качырий, Фекла была в страшном смятении, лишилась сна. аппетита. Шутка ли, коли ею заинтересовался сам прокурор и, по словам Качырий, дело может попасть в суд. Правда, её ни разу не вызывали, не в любую минуту могут вызвать на допрос, а там и арестовать. Кабы знать, откуда, с какой стороны грозит беда… Спекуляция? Шитье на дому без патента? Если заберут Феклу, несдобровать и Марпе — вместе продавали лавровый лист и прочий «товар». Она же, Марпа, подыскивала ей заказчиков, доставала материал на пошив женских жакеток. Взвесив все это, Фекла решила поговорить со своей компаньонкой. Пусть Марпа осторожненько разведает через родственников Качырий или при случае выведает у нее самой, что именно известно о ней, о Фекле, прокурору. Раз Качырий говорит, стало быть, ей что-то известно. Тогда можно будет «подмазать колеса», чтобы проскочить мимо опасной западни.