Йылмаз Гюней - Погубленные жизни

Эмине была душой его жизни, а он и не знал. Жизнь без нее пуста, он и этого не знал. Ничего он не знал, кроме того, что у него усы и грозный вид. Характер у него задиристый, и он вечно ввязывается в драки… Ох, Эмине! Нет крова над головой — бей Эмине! Нет денег — калечь Эмине! Он считал Эмине плохой, а люди считали плохим его. Но на деле Эмине была для Халиля самым близким человеком, с ней он мог обуздать свое упрямство, свою злобу, свой гнев. Эмине была для Халиля всем… Но этому положила конец простая веревка. Веревка… Она унесла Эмине, навеки унесла. Неужели это правда?

Мухи вдруг будто проснувшись, зажужжали, их жужжание невыносимо… без Эмине!

Прошло, должно быть, немало времени, может быть, целый день. Халиль лежал не шевелясь, не в силах собраться с мыслями, не выходя из оцепенения. Придет весна, расцветут розы, нарциссы, но в их аромате Халилю не будет хватать Эмине… Халиль нарвет цветов и отнесет к ней на могилу…

Вдруг послышался какой-то шум, голоса. Запел петух. Это, конечно, белый петух. Открывается дверь. Входит Дервиш. Начинает искать свою куртку и находит ее на полу. Качая головой, поднимает ее и снова принимается латать. Затем смотрит на Халиля. Халиль лежит грустный, с открытыми глазами.

— Ты спать еще будешь, племянник?

Халиль не ответил.

— Халиль, наш Араб Сейфи вернулся.

— А Эмине?

— Какая Эмине, племянник?

— Ну Эмине, моя Эмине.

Дервиш с удивлением уставился на Халиля.

— А что с ней?

— Она повесилась.

Дервиш вскочил с места.

— Да ты что!

Шумно распахнулась дверь, и в хлев ввалился радостный Сулейман.

— Да вставай же ты наконец, племянник! Наш Сейфи заявился, Араб Сейфи. Он ждет тебя в кофейне Сабри. Хватит дрыхнуть, вставай! Видел бы ты, какого он петуха принес!

Пораженный их бессердечностью, Халиль молчал.

— Не заболел ли ты, племянник? Ты чего такой бледный?

Дервиш сокрушенно посмотрел на Сулеймана. Халиль продолжал лежать, уставившись в одну точку. Потом веки его дрогнули, он закусил губу и снова погрузился в раздумья.

— Что с тобой творится, племянник? — спросил Сулейман.

Халиль молча слез с постели, надел сапоги и так же молча вышел. Вскоре послышался шум колодезного насоса.

— Что это с ним? — недоумевал Сулейман.

— Эмине, говорит, повесилась.

— Что?

— Эмине…

— Чертовщина какая-то. Я же только что ее видел, вот сейчас, когда сюда шел.

Дервиш растерянно посмотрел на Сулеймана.

Сейфи окружили крестьяне. В руках он держал неказистого петуха с голой, без единого перышка, шеей. Птица походила больше на грифа, чем на петуха. Люди смотрели и только диву давались.

— Пять лет, ровно пять лет прошло с того дня, братцы мои, как ушел я из деревни. За пять лет всю страну обошел вдоль и поперек. И в Антепе был, и в Мараше, и в Урфе. Переходил с места на место, с работы на работу. Частенько голодал, даже нищенствовал, но в конце концов нашел то, что искал. — Сейфи посмотрел на петуха и поцеловал его в голую шею. — Так вот, друзья, жизнь моя зависит от этого петуха. Честь и достоинство мои от него зависят. Одолеет он петуха Дурмуш-аги — я о своих горестях и не вспомню. А хозяйского петуха на глазах у всего народа зарежу и по кусочку всей деревне раздам. Такой я дал себе зарок, потому что из-за этого проклятого петуха Дурмуш-ага меня избил и мне уйти пришлось… — Тут Сейфи заметил в дверях Халиля, прервал рассказ и кинулся ему навстречу. — Халиль, брат мой, орел мой! — Он сунул петуха себе под мышку и одной рукой принялся обнимать старого друга.

Халиль выглядел усталым и потерянным.

— Помер, значит, дядя Али Осман, да, Халиль? — грустно спросил Сейфи.

Халиль кивнул.

— И Хыдыр помер?

Халиль снова кивнул.

— А Камбер уехал?

— Уехал.

— А что ему, Халиль, оставалось делать? Скажи, что? Батраки, Халиль, настоящие рабы. Они даже не крестьяне, они — ничто. Я спасся, и да спасет аллах всех нас! За эти пять лет, Халиль, я много разных работ перепробовал. Если все рассказать — удивишься, а то и не поверишь. Чего только не бывает на белом свете, Халиль! Одним аллах дал землю, другим — беды, богатому — густо, убогому — пусто. Богатые смеются, а бедные плачут. Что же оставалось Камберу делать? Ну да ладно! Ты лучше скажи, что у тебя хорошего. Здоров?

— Здоров.

— А выглядишь ты, Халиль, плохо. Что с тобой? Почему ты такой бледный?

— Не обращай внимания!

Говорил Сейфи живо, бодро, во всем его облике, во взгляде чувствовалась уверенность.

— А у тебя как дела? — спросил Халиль.

— У меня, брат, дела лучше всех, — ответил Сейфи, положив руку Халилю на плечо. — Здоровье, можно сказать, железное. Ну, ладно, посидели, поговорили, и хватит. Теперь, Халиль, слушай, что я сейчас сделаю. Пойду к Дурмуш-аге. Я ему покажу, как из-за какого-то петуха избивать человека! Пока во мне теплится душа, мне, брат, не забыть тех пощечин. Горечь та дошла до самого сердца. Жаль, я его самого избить не могу. Я и замахнуться на него не посмею. Не то угробят меня, со свету сживут. Это уж я точно знаю. И ни у кого защиты не найдешь. Потому что, Халиль, нет у нас заступника, а раз нет заступника, нас и слушать никто не станет. Попробуй пожалуйся — сам виноватым и останешься. Но если мой Кельоглан [37] Кельоглан — букв. плешивый. Прозвище излюбленного героя турецких сказок, порой плутоватого, порой наивного, но благородного, во всем удачливого парня. одолеет его красавца петуха, считай, что это я хозяина избил. Лишь тогда я успокоюсь. Об этом я мечтал с того дня, как ушел отсюда. Спать с этими мечтами ложился и с ними же вставал. Голодал я, сильно голодал, но по курушу копил деньги и в конце концов купил вот этого петуха. Потому что и мы люди, и у нас есть сердце, верно, Халиль? А им, видишь ли, на нас наплевать. Затем, брат, я и пришел сюда, чтобы доказать им, что и у нас есть сердце. Ты понимаешь меня, Халиль, понимаешь, брат?

Халиль кивнул. От слов Сейфи ему стало еще тяжелее. И в то же время в нем просыпалось пока еще смутное чувство протеста.

— Вообще-то, Халиль, все мы люди — хозяин тоже человек. Вот и пусть мой Кельоглан поучит хозяина человечности. Кельоглан, как и мы, бедняк бедняком. Ты посмотри на него, Халиль. Он такой же голодранец, как мы. У нас одежды нет, а у него — перьев… К тому же Кельоглан похож на меня, а белый петух — на Дурмуш-агу. Ты присмотрись хорошенько. Правда он на меня похож?

Сейфи снова чмокнул петуха в шею.

— Прямо сейчас мы с Кельогланом и пойдем. Что ты на это скажешь, Халиль? Все! Пошли! Ну, была не была!

Сейфи направился было к двери, но вдруг остановился.

— Нет, прежде надо бы водички попить.

Кто-то побежал и принес Сейфи воды. Напившись, он обвел взглядом всех по очереди.

— Друзья, молитесь, все молитесь, чтобы Кельоглан наш победил. Потому что Кельоглан такой же бедный и голый, как все мы.