Броди Эштон - Моя леди Джейн

Пэтти вздохнула и от скуки принялась кататься по траве.

Джейн превратилась в зверька.

Вспышка света при этом, видимо, привлекла внимание стражников: уже когда Гиффорд перебросил жену через низенькую стену, под которой пряталась их маленькая компания, и когда она, глухо стукнувшись оземь, проворно перекатилась в заросли кустов на другой стороне, послышался громкий окрик со стороны моста. Пэтти залаяла, и Гиффорду пришлось срочно менять место укрытия.

Времени беспокоиться о спутниках у Джейн больше не было. Она устремилась вперед максимально быстрым шагом – дело в том, что бегают хорьки, подпрыгивая на ходу, и так их легко заметить. Ги успел рассказать ей об этом.

Путь через густую траву неожиданно оказался гораздо длиннее, чем девушка предполагала, – ведь теперь ее тельце и лапки стали крошечными. Еще ей не хватало нормального человеческого зрения, хотя, с другой стороны, для хорька окружающая тьма оказалась менее непроницаемой. И конечно, часовых она теперь гораздо отчетливее слышала.

– Надо искать эзианина, – крикнул один из них с середины моста.

– Увидишь животное – сразу убивай. Любое!

Внезапно Джейн почувствовала, какой огромный и колючий у нее хвост. Инстинкт настоятельно подсказывал ей бежать куда глаза глядят скорее (ей приходилось где-то читать, что хорьки – создания бесстрашные, но она в это не верила, не верила, даже будучи хорьком с человеческим мозгом. Они точно так же хотят жить, как все живое на свете).

– Эй, гляди-ка, собака! Хватай ее!

Послышался громкий топот сапог. О том, сколько именно народу побежало с моста в погоню, она судить не могла. Наверняка не все – нельзя же оставлять один из главных входов в Тауэр без надзора.

Джейн подняла головку и огляделась. Точнее, скажем так, принюхалась – ведь сейчас она обладала великолепным обонянием.

Первым делом в ноздри ей ударил мерзкий дух нечистот из канавы, который заставил ее об этом великолепном обонянии пожалеть. Но она взяла себя в лапки и постаралась в этой вони различить другие источники запахов. От растений. От плесени. От пота.

Принюхавшись и прислушавшись еще раз, Джейн пришла к выводу, что у ворот остались двое – оба с оружием наготове, чтобы в любой момент расправиться с любым зверем, какой появится в поле зрения.

То есть с нею.

Джейн прижала пушистое тельце к земле и стала прикидывать, как ей лучше перебираться через мост. Он был узок – по человеческим меркам, во всяком случае. Хорьку, конечно, предоставлялось более широкое поле для маневра. Ей нужно только прошмыгнуть мимо солдат, проскользнуть сквозь звенья решетки и найти нужную башню. В общем, пара пустяков. Все понятно.

Вдруг позади нее, у церкви, где она оставила Гиффорда с Пэтти, собачий лай резко прекратился.

– Одну нашел! – раздался оттуда чей-то веселый голос.

Мощная волна адреналина накрыла Джейн.

(Помните, мы предупреждали вас, что в нашей истории каждый может погибнуть в любой момент? Вы, кажется, весьма взволнованы, но не стоит. С Пэтти все в порядке. Джейн предвидела, что гвардейцы заметят световую вспышку при эзианском превращении, и потому заранее велела верной собаке отвлечь их внимание. Это, в свою очередь, давало Гиффорду время перепрятаться и на новом месте ждать, пока жена откроет ворота. Пэтти тем временем следовало заманить стражников в ловушку на другой стороне поля, где их уже поджидают члены Стаи. Удастся ей это или часовые просто отстанут, устав от преследования, – мы еще увидим. Но поверьте: мы не из той породы повествователей, что позволяют гибнуть собакам на страницах своих книг.)

Прекращение лая было сигналом для Джейн: пора!

Девушка-хорек выбралась на деревянное покрытие моста и бросилась вперед так стремительно, как только позволяли ей коротенькие лапки.

– Эге, смотрите! – снова, уже очень близко, раздался топот сапог. – Крыса!

« Я не крыса! » – мысленно огрызнулась Джейн, ринулась прямо на ближайшего гвардейца, вскочила ему на ногу, взобралась по голенищу высокого сапога и впилась зубами в мягкую плоть над коленом. Когти ее крепко вцепились в кожу сапога. « Разве крыса так смогла бы ?» – самодовольно подумала она.

Стражник взвыл и стряхнул ее, отбросив маленькое юркое существо к краю моста.

– Лови крысу!

Безумная ярость придала ей сил. Джейн приземлилась на все четыре лапы и, не обращая внимания на резкую боль от падения, понеслась снова вперед стремительными зигзагами. Часовые мчались за ней, но поймать прыткого зверька никак не могли. Наконец она сделала замысловатый кульбит, и, одновременно наклонясь вниз, чтобы наконец схватить добычу, солдаты на ходу врезались друг в друга, а Джейн тем временем оказалась на другом берегу рва, просочилась под решетку и помчалась во весь дух по территории Тауэра.

Могучие и грандиозные (особенно с позиции хорька), вздымались над ней каменные стены старинного замка. Но, естественно, Джейн провела весь минувший день в заучивании плана Тауэра и прикидывании, сколько времени ей понадобится, чтобы добраться из одной точки до другой в эзианском облике. Так что она спокойно и уверенно преодолела лужайку, протиснулась под одну из дверей, пробежала через анфиладу из нескольких залов и наконец оказалась у подножия бесконечной, казалось, лестницы, по которой ей предстояло подняться на Комендантскую башню [43] Башня в Тауэре, построена в 1241 г. при короле Генрихе III. – сооружение, подходившее наилучшим, как они решили, образом для их скромного вторжения.

Каждая ступенька в высоту чуть ли не превосходила рост девушки-хорька.

Теперь важна быстрота.

Но и скрытность тоже.

Но и быстрота.

Эдуард наверняка уже ждет.

Джейн напряженно прислушалась: нет ли кого поблизости. Ниоткуда не доносилось ни звука. То есть – пока. Скоро те ребята с моста наверняка ворвутся сюда, прибежав по ее следам.

А значит, быстрота выходит на первый план.

Джейн обратилась в девушку.

В обнаженную, конечно, но одеваться было решительно не во что. Как угорелая понеслась она вверх по каменным ступеням. С каждым узким витком винтовой лестницы ее босые ноги стыли все сильнее и сильнее. Но решение было правильным – в человеческом облике она добралась до вершины быстрее, чем это получилось бы у хорька.

Наверху располагалась комната с самыми большими окнами. Джейн поспешно схватила кочергу, прислоненную к очагу, и направилась к тому из них, что выходило на юг. Окна в Тауэре были сделаны из старого мутного стекла и не открывались. Жалко, конечно, но выбора не оставалось: она стала изо всех сил молотить кочергой по этому стеклу, пока оно не треснуло, а потом не разбилось и в широком зияющем отверстии не показались ночные звезды.