Александр Северодонецкий - Медведица Умка Большая и её медвежата Вех и Олелей. Повесть о Килпалине К. В. художнике и человеке

– Игорь, зови сюда отца, пусть посмотрит на дочь свою новорожденную, а то буду в пеленку заворачивать, – настаивал Валентин Яковлевич.

– Кирилл Васильевич, заходи у тебя дочь родилась, смотри какие у неё щеки, а глаза такие круглые, – и, Игорь Александрович поднес к лицу художника кричащий комочек, лежащий на влажной пеленке.

– Теперь твоей Дарье надо немного полежать и отдохнуть от напруги. Чтобы все побыстрее восстановилось там внутри у нее. Если хочешь, можно сладенького чаю ей попить.

– Да, у меня здесь на золотом корне и с пижмой, и тысячелистником вон отвар специально для рожениц моя мама всегда давала после родов, я у неё научился готовить, – хвастался, обрадованный художник… да и дочь третья у нас и не в первой…

– Хорошо, вот пару таблеток аскорутина и запейте своим отваром, полагаю, Игорь Александрович, что противопоказаний не будет, так как и таннина в корне родиолы розовой много, да и салидрозиды – гликозиды он содержит в своем составе, способные её сердечную мышцу поддержать и еще как простимулировать, полагаю, что порока то сердца у нее от рождения нет.

– Теперь, полагаю и нам можно чуть перекурить, как Игорь Александрович? – предложил Валентин Яковлевич.

Вышли из приземистого домика, чуть наклонив головы из теперь как им казалось уютного и такого обжитого, и не бедного домика художника, сняли свои белые хлопчатобумажные все в крови халаты, перчатки. Естественно лбы у обоих в крупных капельках выступившего пота, не только от её настоящей напруги, не то от сверх меры волнения. Да и адреналин естественно их так изнутри взбодрил. Протерли спиртом руки. Обратились к молодым мотористам.

– Ну, ребята слейте на руки тепленькой водички, только желательно чтобы не кипяток.

– Да, она уже давно на ветру остыла, – подхватил почти остывший чайник Уягинский Юрий и, начал струей поливать на руки врачам, а те не раз их намылили, смывая кровь и остатки родовой смазки малышки. А что там и может быть, когда работали здесь в резиновых латексных перчатках.

Уягинский Юрий и Эмлекьяв Иван были также обрадованы успешными родами и, заслышав пленительный для них запах спирта, которым врачи, протирали свои руки исподтишка посоветовали им.

– Доктора, а, не лучше ли его чуть развести да вовнутрь принять, а Игорь Александрович.

– Будет вам еще и во внутрь. Вот только чуть отдохнем. Да, проверим еще, как чувствует и не кровит ли наша роженица.

Игорь Александрович вновь спустился по двум ступенькам в домик и сразу же вышел.

– Всё оптимально, можно сказать даже нормально! Она уже уснула и ребенок у неё на груди тихо уснул.

– Прекрасно. Понаблюдаем часа три и тогда можно в путь дорогу. Надо носилки с лодки принести. Юра и Ваня, вы бы сходили сейчас, покуда мы тут будем разводить спирт для вас же.

– Это мы в миг, – в один голос ответили оба, так как давнишнее желание попробовать медицинского слегка разведенного спиртика давно вызывало у них некую оскоминку, как и те наркомовские к которым давно были приучены солдатики на той отсюда далекой Отечественной войне, которая так прошлась по всей нашей стране.

В бутылке из-под лимонада и не понятно, как здесь в этой глуши оказавшейся Шишкин Игорь развел спирт один к двум. Закрыл горлышко пальцем правой руки и, перевернул бутылку, чтобы всё хорошо в ней растворилось.

Здесь же и подбежали ребята, запыхавшиеся с носилками.

– Ну, юные друзья у нас всё к столу готово. Теперь можно и за вашу Кирилл Васильевич новорожденную дочь нареченную Анну выпить. За её здравие, за её благополучие и за здешнее здравие матери её Дарьи Ивнатовны.

– А, мы уже и закуску приготовили. Вон Иван пять харитонов зажарил в углях и еще картофель запек, что Игорь Александрович давал, так, что закусить теперь есть чем.

– А, у меня еще вяленая медвежатина, вон юкола, да и супчик еще утром Дарья сварила, показывал на круглый казанок, закрепленный у очага на палке.

Игорь Александрович разлил спирт грамм по сто по широким алюминиевым кружкам.

– Давай дорогой наш Кирилл Васильевич, давайте друзья за новорожденную, нареченную Анной выпьем. Выпьем, чтобы Господь Бог и Ваш вон сидит бог Кутх, показал на одиноко стоящий тополь, – чтобы они дали ей большое здоровье и настоящее женское счастье. Чтобы ее жизненная тропа была длинной и счастливой. Ура!

– Поздравляем дорогой Кирилл Васильевич тебя и твою жену! – прикоснулись к кружке художника его молодые соплеменники, радостно улыбаясь, что и, они были участниками такого важного для художника события.

– Примите и мои поздравления Кирилл Васильевич, я еще рад и знакомству с Вами. Мне давно ведь хотелось побывать у вас здесь на Тополевке, о которой много писали в газетах. Много о вас читал и в отделе пропаганды Олюторского райкома КПСС о Вас много мне рассказывала Слинкина Раиса Ефимовна и Лукашкина Татьяна Петровна в районном Доме пионеров.

После непродолжительной выпивки, а объявили всего два или три тоста, молодые налегли на приготовленную ими же закуску, а врач только внимательно всматривался в слегка морщинистое, но довольно таки загорелое коричневое лицо художника и в его глубоких черных глазах он видел умудренного большим жизненным опытом человека. Глаза художника в отличие от молодых глаз двух мотористов сверкали особым здешним глубинным, можно сказать философским знанием жизни, а своим цепким, изучающим окружавших взглядом говорили, что он давно в уме уже нарисовал твой образ на этом холсте, и стоит ему завтра только по утру проснуться, чтобы всё и всех, кто сегодня у костра сидит легко изобразить на своем новом полотне «Счастье родов». Где будут не только эти два врача и его любимые приехавшие племянники, а еще и его жена, и только, что рожденная прекрасная дочь, во имя которой он теперь готов свернуть здешние горы богатые платиной, о чем он еще и не ведал, и не догадывался, и свернут все здешние сопки, чтобы у неё не было препятствий, когда она подрастет, когда она станет здесь на исторической Тополевке на свои ноги. У молодых его соплеменников глаза были живые, но они не были сосредоточены на чем-то одном, заслуживающем их зоркого внимания. Их беглые взгляды легко и непринужденно перескакивали с одного на другого, сидящих за этим импровизированным праздничным столом и, как бы чего-то искали, или искали что-то новое, что-то для них такое не обычное. А в мыслях у них был, наверное, только один единственный вопрос, в этом теперь был уверен Александр Яковлевич: есть ли еще выпивка у прибывших врачей, так как разлитых сто или стопятьдесят грамм спирта им понятно было еще ох как мало и душеньки их теперь были открыты для продолжения этого импровизированного празднества, да и повод ведь был не абы какой. Да и понятно, что молодым ребятам, оторвавшимся от дома сейчас бы здесь еще и ту молодуху, чтобы еще и после выпитого хоть на минуточку уединиться с нею им на некоторое время.