Катерина Томина - Awakers. Пробудители. Том 2

– Ты хочешь провести со мной жизнь? – удивляется Том.

– Это просто пример.

– Теоретически возможно, конечно. В некоторых странах и штатах легализованы браки между представителями одного пола.

– Я не собираюсь выполнять на тебе супружеские обязанности. Вообще это тупость какая-то.

– Что тупость?

– Что люди имеют право заключить между собой брак, исключительно если они друг с другом трахаются. Я хочу бегать за девчонками в коротких юбочках, а домой приходить к надёжному человеку, который будет со мной до конца жизни. Я хочу институт дружбы.

– Какой дружбы?

– Ну такой… настоящей. Когда можно болтать всякие глупости. Много глупостей. Это ключевой аспект.

– Институт дружбы, основанный на глупости, – подытоживает Том.

Трой долго молчит, жуёт соломинку, а потом задаётся вопросом:

– Думаешь, Саймон рассказывает ей глупости?

Но Том – одно дело, говорить с ним приятно. Говорить с Саймоном жизненно необходимо. Но Саймон слишком занят, поэтому все их беседы – вымышленные.

– Зачем тебе девушка? Я лучше девушки! – говорит Трой вымышленному Саймону.

– Чем? – интересуется тот.

– Я знаю, что ты – не совершенство, знаю всех твоих этих тараканов в голове, штучки-дрючки. Я всё равно тебя люблю.

– И что, ты медаль за это хочешь?

Иными словами, воображаемый Саймон такой же мудак, как настоящий.

А у настоящего Саймона появилась эта дурацкая привычка пялиться исподтишка и молчать. Он глазеет на огромный значок Тома с надписью «Лучший друг Троя» и молчит. Разглядывает опухшую физиономию Гордона и не говорит ни слова.

– Вот не начинай, ты сам сказал, что мне надо чаще выбираться из студии, – сипит Трой.

– Я не начинаю, – голос у него ровный, как у электронного прибора для считывания текста.

Вообще, «начинать» – прерогатива Ральфа, но Ральф улыбается и сюсюкается с мобильником. Начинает Робби, но Трой не слушает. Долго не слушает о том, что «солист должен» и «солист не должен», а потом взрывается:

– Мать твою, Робби, так нравится читать лекции – иди училкой работай!

И дверью удаётся хлопнуть эффектно, типа дива покинула здание. Чтобы знали все. Но его хватает ровно на десять минут, прежде чем кинуться обратно с извинениями. Робби оторопело выслушивает тираду длиной в три его «лекции», пестрящую «прости-извини» и «я был неправ», «ты хороший», и думает, что ещё никто перед ним не извинялся так страстно, как этот осипший мальчишка, у которого аж испарина на лбу от усердия выступила.

– Парень, ты бы лучше голос поберёг, – предлагает он. – Я знаешь сколько повидал всяких долбоёбов? Но ты мне не груби, лады? Ты не долбоёб.

– Я не «парень»! – не выдерживает он. – Я – Трой Гордон!

– Ладно, Трой Гордон, – соглашается Робби. – Понял, принял.

«Пользуйтесь выходными», – сказал Робби. И они пользуются. Как умеют, так и пользуются.

– Закуси канапинкой, – Том смеётся над бурной реакцией Лучшего Друга на экзотический коктейль, но тон у него всё равно сочувственный.

– Рокеры не закусывают! – стакан грохается на стол – вдребезги.

– У него голодная забастовка в знак протеста, – подначивает Майк. – Ну ты в курсе.

– А-а-а, – Том задумчиво покусывает коктейльную шпажку. – Как-то раз у меня сели кожаные штаны – прямо на мне, пришлось сесть на голодную диету, чтобы как-нибудь из них вылезти.

– Винни-Пух, – угорает Майк.

– Мне тоже надо кожаные. Я чёткий пацанчик, что! – язык у Троя заплетается; он трётся носом о перечницу, предупреждает: – Сейчас чихну.

Рывок назад – сам себе враг; Трой летит вместе со стулом на пол.

– Я тебе говорю, вывих, – заключает Том.

– Как можно вообще вывихнуть руку, упав со стула? – морщится Майк. – Да всё с ним нормально, рука как рука.

Трой прилёг ухом на стол, равнодушно разглядывая ушибленную конечность.

– Ну вон, распухло же, – не соглашается Том. – Запястье.

– Болит? – берёт на себя инициативу гитарист.

– Болит.

– Сильно?

– Сильно.

– А чего не орёшь?

Трой растирает глаз здоровой рукой.

– Я спать хочу.

– А если сотрясение? Нельзя спать, – командует Майк. – Пошли домой. Слышишь? Идём.

– Они обычные такие порой…

Такие обычные, что у них йогурт

по жилам течёт, а не кровь.

– Это я сделал себя символом,

прорубил улыбку от уха до уха,

как у Джокера. Он ведь злодей вроде,

этот парень, да? Чокнутый…

– Я боюсь, что мы никогда не станем

как они… как кто-нибудь из них,

как мы договаривались.

Трой упирается лбом в плоскую субтильную плазму. Майк думает, что это конец.

Том кусает ноготь, взволнованный:

– Мы что-то не так сделали?

– Да ну его. Он всю ванную заблевал.

– Бедняга.

– Это тебе «бедняга», а мне тут жить, – косится сердито, голова трещит по швам.

– Давай к Саймону его отвезём, он знает, что делать.

– Ага, под дверью оставим. Позвоним и убежим, – фыркает Майк.

Том кивает:

– У меня есть адрес.

Не знаю, как называется цвет её волос. Русые какие-нибудь. Тёмные, почти чёрные. Совсем прямые, тяжёлые, длинные – распластались по всей подушке. Глаза серо-голубые. Подводит она их густо, оставляя старомодные стрелочки вдоль верхнего века. Я думаю, надо иметь очень твёрдую руку, чтобы нарисовать такие стрелочки. Я, конечно, могу и параметры её расписать – не хвастовства ради, а так просто, чтобы вы знали. Но это всё равно ни черта не описывает. Она красивая. И всё тут. Очень красивая.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.