Алексей Берков - Лошадь как Искусство. Часть 2

Как мы знаем, мозг должен перейти некий барьер, накопление разнообразных качеств, которые в сумме дадут определенную избыточность ресурсов, достаточную для более сложной интеллектуальной деятельности. Это вполне обычное свойство системы. И здесь, как всегда, применимо «правило Златовласки». В данном случае, это тонкий баланс между инстинктом самосохранения и любопытством. Самосохранение призывает ограничить контакт с неизвестным, любопытство – исследовать его для увеличения возможностей. Это две стороны одной медали, и нужно найти нечто идеально среднее, когда затрачиваемые усилия будут несколько меньше получаемого результата, но он не должен даваться слишком легко, иначе ценность его не велика, и развитие останавливается. Но и слишком большие трудности также тормозят развитие. Как это выглядит, применительно к предкам лошадей?

Гиппарионы были довольно небольшими животными, а у небольших животных слишком много энергии уходит на обогрев и содержание тела. У тех же колибри излишне крупный мозг (созданный исключительно ради сложного движения) потребляет так много энергии, что сев на кактус или ветку, птичка часто засыпает. То есть мозг, по отношению к телу, должен быть не слишком крупным, чтобы его можно было прокормить, но достаточно крупным, чтобы обеспечивать сложную деятельность, например, движение, взаимодействие с окружающими, коммуникацию, функционирование в сложной среде и т. п. Питание листьями, мхами или не зерновыми травами не дает достаточного количества энергии и белка для роста мозга. Приходится есть очень много, но для этого нужен большой желудочно-кишечный тракт, а при таком тракте довольно трудно передвигаться. А, как мы знаем, передвижение – это получение новой информации. Кроме того, чтобы пережевывать грубую растительную пищу, нужны довольно большие челюсти, а большие кости забирают все возможные ресурсы организма по весу, не позволяют нарастить мягкие ткани, то есть мозг. Да и для питания растениями приходится посвящать слишком много времени этой деятельности, не прикладывая умственных усилий. Получается замкнутый круг, из которого не могли вырваться гиппарионы.

Однопалые лошади плейстоцена решили эту проблему, увеличив свои размеры, одновременно облегчив и укрепив ноги, что дало возможность несколько увеличить мозг. Пищевая специализация на злаковых, которые появились как раз во времена диногиппуса, с одной стороны, привела к некоторому увеличению зубного аппарата (и прочности зубной эмали), а с другой позволила получать больше энергии и белка. С эволюцией зубного аппарата связано и изменение положения глаз: чтобы увеличить рабочую поверхность полости рта, лицо пришлось вытянуть вперед, а глаза переместить по сторонам головы. Мало того, если мы возьмем череп древней лошади, мы увидим, что глазные отверстия у нее расположены по бокам, как у большинства травоядных, хотя у многих современных лошадей глазницы смещены больше вперед, что дает лучшее бинокулярное зрение, но о его причинах мы поговорим чуть позже.

В эволюции мозга играет роль еще один немаловажный фактор. Мы знаем, что гиппарионы паслись большими табунами, не уступавшими размером стадам антилоп гну или зебр в Африке. Овцы и северные олени также имеют свойство сбиваться в большие стада, а это не самые умные животные, мозг их не настолько крупный, чтобы удержать все связи с окружающими особями, поэтому поведение крайне простое, индивидуальность низкая, они покорно принимают смерть, вероятно чувствуя себя расходным материалом. Это проблема массовости, не важно, каким образом и у какого вида она проявляется. В любом случае массовость – это всегда упрощение коммуникации за счет снижения индивидуальности. Отсюда обезличенность стада, легкость жертвования солдатами, пренебрежение к личности в государственных структурах, исчезновение ярких артистов современности и т. д. С другой стороны животное-одиночка хоть и зачастую довольно высокоинтеллектуально (осьминоги, медведи, койоты), но не обменивается знаниями с родичами, используя свой ум только для обеспечения собственных базовых потребностей. А значит, не создает групп, способных усложнить информационную среду.

Но большой мозг требует долгого периода беременности, заботы о потомстве, много ресурсов и времени созревания. Поэтому такие животные могут использовать только k-стратегию размножения. И это важно, потому что такой мозг имеет интересную особенность. Он не должен функционировать на грани возможностей, а если такое происходит, то ему требуется много времени не просто для восстановления, а для создания некого запаса на будущее. Другими словами он имеет возможность составлять прогнозы, фантазировать, работает с опережением, а не с отставанием. Это творческий подход. Но на восстановление и процесс мышления требуется гораздо больше времени и ресурсов, чем мозгу из r-стратегии. Этот же принцип используется в спорте для роста мышц, где на восстановление и «сверхкомпенсацию» требуется времени в несколько раз больше, чем было потрачено на усилия. Для еще большей наглядности сравним земледельца и охотника. Земледелец может каждый день много часов уделять возделыванию поля, а на следующий день делать тоже самое. Но конный индеец-охотник, убивающий нескольких бизонов из лука во время двадцатиминутной бешеной скачки вынужден потом отдыхать несколько дней, валяясь в типи и пируя с друзьями. Точно так же любой человек умственного труда, потратив на работу всего несколько часов, просто обязан долго и качественно отдыхать, а не продолжать торчать на работе, просто потому «рабочий день не закончен». Тоже самое с занятием с лошадью: обычный берейтор, занимаясь выездкой, используя стандартный набор приемов, может за день «отработать» несколько лошадей, но специалист по коммуникации, настраиваясь на каждую лошадь в отдельности, может посвятить этому занятию час-два в день. Бегать лошадь может хоть целый день, но умственная работа требует коротких занятий и большого количества времени на усвоение и обдумывание. Чем выше уровень затрат, тем больше отдых.

Так вот, большой организм лошади нужно было растить гораздо дольше, чем гиппариону, затраты на производство жеребенка больше, следовательно, ему нужно было больше заботиться о себе, да и о коммуникации в табуне. И мы получаем необходимость более быстрой реакции, более подвижный мозг, способный оценивать обстоятельства, более высокую заботу о себе, то есть возрастающую индивидуальность. А раз есть индивидуальность, она сталкивается с другими индивидуальностями. Это усложнение социальной среды. Но как же тогда уменьшить энергозатраты, не потеряв в качестве коммуникации? Выход есть: ритуализация поведения! То, что в системе Парелли называется «играми», на самом деле напоминает умение петь у птиц: птица рождается с умением исполнять базовую мелодию своего вида, но должна учиться трелям и переливам у своих сородичей, а еще лучше, придумать нечто свое, что будет раскрывать ее индивидуальность. Тоже самое с ритуальным поведением и врожденными паттернами языка телодвижений у лошадей. Жеребенок инстинктивно следует схемам игр или базовым положениям частей тела для первоначального общения, но дальше начинается обучение, призванное наладить коммуникацию в табуне, ведь состав табунов и характерные особенности его членов могут сильно отличаться. А для усложнения и развития этих навыков нужен интеллект.