Александр Нейман - Вельзевул за кулисами

Конечно, была среди нас женщина. Маленькая, щупленькая девочка по имени Полина. И обладала она соответствующим ее внешности тоненьким писклявым голоском, которым она совершенно без выражения произносила тексты своих, таких же, как у Вовы, немногочисленных ролей.

Все эти люди очень хотели играть в КВН и готовы были отдавать ему много времени и сил.

Мы вышли на сцену, просто, даже ничего не сказав, вышли под музыку и зал взорвался аплодисментами. Я никогда не мог понять, почему это приводило весь зал в восторг. Мы ведь не звезды, мы простые ребята, мы отыграем и поедем домой на общественном транспорте или пойдем пешком, если будем пить после игры. А пить мы будем и будем допоздна, поэтому пойдем пешком, и по пути нам могут повстречаться хулиганы, и может завязаться драка, и мы как обычные пацаны будем самозабвенно бить морды своим обидчикам. Или они нам. Но пока мы просто стоим несколько секунд, молча, и ждем, пока смолкнет музыка, чтобы подать первую репризу в зал, которая, конечно, тоже сорвет аплодисменты.

В конце последнего конкурса – музыкальное домашнее задание – мы пели финальную песню, когда над нами зажегся фейерверк, и искры посыпались нам за шиворот. Мы делали вид, что все в порядке, а сами отчетливо чувствовали запах паленых волос и вспоминали добрым словом директора дворца культуры, которая заявила, что на нашем последнем выступлении должен быть фейерверк.

За день до этого она заглянула к нам на репетицию, так как до нее тоже дошли слухи о нашей самоликвидации, и изъявила желание присутствовать. По окончанию репетиции, которая была генеральной, она вскочила, взъерошила себе волосы и воскликнула: «Я провожу вас как следует! У меня через три дня мероприятие, для которого на сцене заряжен фейерверк, но пошли они нахрен! Мы подожжем его завтра!» И выскочила вон довольная своим спонтанным творческим решением. Мы называли ее Лаской, но не за нежное отношение к кому-либо из постояльцев дворца, а за скорость, суету и некоторую неуловимость, которые были присущи и ей и этому юркому зверьку.

Как у большинства жителя планеты земля у Ласки в голове была прорезь для приема пищи. Но, по всей видимости, в тот самый момент, когда господь завершал сотворение этой дерганой особы, очередная нетерпеливая судорога сместила ее физиономию и свято лезвие прорезало ротовую полость на несколько сантиметров выше, чем наметил творец, поэтому во время улыбки обнажалась ее верхняя десна и пара жалких сантиметров верхних резцов, обрамленных тонкими рубцами изжеванных губ. Остальная часть айсберга покоилась в сальном кожаном мешке вместе с подбородком.

Фейерверк подожгли, естественно сработало не все, по краям авансцены должны были загореться фонтаны, но их так никто и не увидел, зато водопад искр сыпал нам на головы и шеи, а мы продолжали петь. Затем неуверенно сделали попытку подойти ближе к зрителям, но свет рампы был не менее горячим, и нам пришлось делать шаги взад вперед, имитируя танец, чтобы как-то регулировать атаку. Находясь на сцене в такой нелепой ситуации, я гадал, как мы смотримся – эффектно или по-идиотски.

Балку, на которой размещался заряд, опустили слишком низко. Управляла занавесом, светом за сценой, регулировкой высоты балок и прочими нехитрыми механизмами Вера Филипповна – ветеран художественной самодеятельности, с длиннющей косой, которую она на манер калача укладывала на голове. Год за годом Вера Филипповна теряла сноровку. Если волосы на ее голове все еще напоминал хлебобулочное изделие – это значило, что она сегодня трезва как стеклышко и беспокоится не о чем, но если коса была уложена бесформенной кучей – техническую работу Вере Филипповне лучше было не давать. В этот момент она стояла, глядя в сторону сцены, и подпевала нашей команде, будто знала слова. Ее отрешенный взгляд был направлен куда-то сквозь нас, и она ничего не замечала или делала вид, что не замечает. Со стороны казалось, что она ест кашу под музыку и о чем-то мечтает. В этот момент, как и всю вторую половину дня, ее прическа походила на миниатюрный архитектурный ансамбль из коровьего дерьма. Члены жюри, будто тоже ничего не замечали, с глупым видом они пялились на нас и улыбались, как блаженные на ярмарке.

В жюри обычно сидели люди из администрации города, кандидаты в депутаты разных дум и местные деятели культуры, а председателем всегда выступала деректриса дворца культуры. Именно она делала все подсчеты и в конце выходила на сцену, чтобы озвучить количество баллов и огласить победителя.

Мы получили высшие балы, стали победителями и ушли со сцены с чувством полной неудовлетворенности. Вечер, как и планировалось, протекал с большим количеством алкоголя и табачного дыма. В тяжелый воздух помещения швырялись фразы обсуждений прошедшей игры. Мы и все наши товарищи, плюс ребята из других команд сидели в гримерке и шумно болтали. Все присутствующие невольно разделились на группы по три – четыре человека и что-то обсуждали в разных частях тесной комнаты. Из нашей команды на месте были все, кроме Егора. Он, впрочем, как всегда, куда-то исчез. Я собирался отправиться на поиски, но он явился сам. В изрядно подпитом состоянии, в обнимку с местным кандидатом в депутаты.

– Ребята! – начал Егор, – Ребята! Я бы хотел представить вам члена сегодняшнего нашего жюри, – он сделал паузу, подбирая нужные слова, – но все вы его, конечно, знаете – это Кузнецов Анатолий Ильич, наш депутат, депутат нашей областной думы, я так скажу.

В гримерке окончательно повисла тишина. В углу парочка обронила последние фразы своей беседы, и тоже примкнула к собравшимся.

– Позволь, Егор, позволь я скажу. – Не менее пьяным голосом проговорил депутат Кузнецов. – Сегодня я впервые попал на ваше выступление, нет, слышал я о вашем клубе достаточно, но, ни разу не видел. Я пришел, посмотрел и мне понравилось. Я понял, что вы все здесь талантливые люди, а талантливым людям надо помогать. – он слегка коснулся плеча и груди Егора, как будто приобнимая его. – И я решил помочь сегодняшним чемпионам. Я отправлю их в Сочи, на международный фестиваль КВН!

Последние слова он произнес особенно торжественно, и приподнял обе руки, призывая собравшихся к овациям. Но как только начали аплодировать он тут же, движениями обеих рук всех утихомирил.

– Я выделяю сто тысяч на эту поездку и организую интервью на нашем телевидении и в газетах.

Он достал телефон и, уже не громко, что-то начал говорить Егору, тот достал свой телефон и они обменялись номерами. Я же отнесся к этому скептически: один не трезвый человек, обещает другим не трезвым людям светлое будущее. Мне кажется, что все это как то нелепо. А как же наше решение? Решение закончить «веселую» и «находчивую» деятельность.