Александр Нейман - Вельзевул за кулисами

По окончании вечера у меня с Егором состоялся разговор. Я вывел его из кабинета, мимо нас прошел пьяный Ден, он направлялся в сторону вахтерки и нес полный пластиковый стакан водки и небрежно отрезанный кусок торта, положенный на салфетку. Мы спустились с Егором под лестницу, подобно той, что была у нас в школе и закурили. Некоторое время стояли молча. Егор смотрел на меня с выжидающей улыбкой, а я не знал с чего начать. Когда я выводил его из кабинета, я четко представлял себя наш разговор, буквально минуту назад я знал, что начну выяснять, то ли это, чего мы хотели. Хотел ли кто-то из нас продолжения или мы окончательно смирились со своим положением? Возможно, ли нам было двигаться дальше? И вообще, какого черта!? Какой депутат, после того как мы во всеуслышание заявили, что уходим?! Но в свете спички я увидел глаза Егора полные огня, не отражение горящей серы, а того огня, с которым мы когда-то воплощали свои мечты и мысли перед публикой. Такой огонь бывает только тогда, когда человек чувствует в себе искру, ту самую, что поджигает бикфордов шнур, ведущий к тонне взрывчатки. Почему я решил, что мы смерились? Это я смерился. Я решил искать себя в чем-то другом, а у этих людей больше ничего нет. Они начали свой творческий путь здесь и не знают ничего, чем они могли бы заняться там. У них все еще была надежда, они держатся до последнего за любую щепку, которая позволит им сделать хотя бы еще один глубокий вдох. Все эти мысли пронеслись в моей пьяной голове за секунды, моя сигарета не успел истлеть даже на четверть. Егор, как будто услышал то, о чем я думал.

– Ну что, плохо? – неуверенно улыбаясь, но, все же, ощущая себя правым в этой ситуации, спросил Егор, – плохо разве, что есть такой шанс? Видишь, не все потеряно.

Я стоял, молча, и все еще не знал с чего начать. Мне было немного не по себе и, даже немного стыдно. Я понял, что я единственный, кто все похоронил – закопал и прихлопнул пару раз лопатой, а теперь все это кто-то эксгумирует у меня на глазах. Представьте, что вы что-нибудь выкинули в мусорное ведро, а потом поняли, что вам это понадобиться, и приходится лезть голой рукой в переполненный отходами контейнер. Достаете, копошась в останках, и думаете: а нужно ли мне это настолько?

– Где ты его встретил? – наконец что-то выдавил из себя я.

– Кого? Депутата? Зашел в кабинет к Ласке, я же там свой, – с этими словами он наиграно встал в горделивую позу и широко улыбнулся, выдвинув вперед нижнюю челюсть, – а у них там пьянка. Меня усадили за стол, прям напротив него, а дальше…. мм.. я на разливе, ему побольше себе поменьше. Вышли покурить, ну и завязался разговор, мол, вам нужно продолжать, так оставлять нельзя, я и сам в молодости мечтал…..

– А сколько ему лет?

– Лет тридцать пять, я думаю. – Егор глубоко затянулся. – Ну, что ты решил?

– Я еще ничего не решил, я думаю.

– Чего тут думать? Времени мало, через полтора месяца фест! Нам деньги дают, Сережа! Ты спроси кого угодно, к кому-нибудь подходил пьяный депутат и говорил: вот ребята вам деньги, за просто так, езжайте в Сочи! – его лицо напряглось, а брови сильно надвинулись на глаза. – Я для себя, что ли стараюсь? Я для всех! Ты подойди к пацанам, спроси, хотят они ехать или нет. Что они скажут? Конечно, они хотят! – он подошел ко мне почти вплотную. – Давай соберем толковых ребят, из старой сборной, у них и связи есть, нам помогут, подскажут. Я думаю – они не откажутся в Сочи прокатиться.

Я курил уже почти фильтр, Егор достал из пачки еще по сигарете. Мы подкурили от моего окурка, и я затушил его о батарею. Я молчал, а Егор смотрел на меня сквозь дым, слегка склонив голову на бок. Прищурившись, он затягивался и выжидающе сверлил меня взглядом. От второй сигареты подряд мне стало немного дурно, но я продолжил курить.

– Так ты хочешь сделать новую сборную? Выездную? Из более опытных людей со связями. А что будет со старыми людьми? – Спросил я.

– Посмотрим по деньгам… – тут он резко остановился, – Серж, ну ты сам подумай, кого брать? Я да ты, да мы с тобой?

– Почему? Булка….

– Булка, Дена я предлагаю взять, – он стал загибать пальцы на руке, – ты, я. Все! Кого Полину? Она же деревянная. Зингера? Да, он смешной, но он не игрок, из него актер никакой, он визуально смешной…. Ну кто еще? Трофим и Тихон? Ты хочешь, чтобы мы там с ними дрались каждый день? Про Вову я вообще молчу, он тут пять лет играет и каждый раз боится на сцену выходить, его пол зала лично знает, когда он выходит, а он все равно ссыт. – он приблизился ко мне еще ближе. – Ты пойми, Сережа, они могут быть нашими друзьями, если деньги позволят, мы можем взять их туда, в Сочи, на экскурсию, но команды мы с ними не сколотим. И обижаться тут не на что. Если они наши друзья – они поймут, если они хотят, чтобы наша команда попробовала свои силы – они поймут.

– Ну, что нам ста тысяч не хватит? Мы можем все поехать, хотя бы посмотреть, узнать, что это такое. Может мы и не захотим продолжать.

Я все еще был не уверен в затее, даже не знаю почему, но говорить старался ровно и четко, хотя соображал так же туго, как если бы меня разбудили среди ночи и начали спрашивать таблицу умножения.

– Ты подожди, это он сегодня говорит сто тысяч, а завтра может сказать пятьдесят.

Егор положил руки мне на плечи, опустил голову на уровень моей и, глядя в глаза, сказал:

– Мы ничего не теряем. Самое главное, мы ничего не теряем. – повторил он почти по слогам. – У тебя, что, были какие-то планы? – спросил он уже с какой-то претензией в голосе. – Наш план – не попасть в армию после учебы. И ты прекрасно знаешь, что планов у тебя никаких нет. И я это знаю. Ну да, я помню твои разговоры о загранице, о работе, это понятно. Но все это никуда не денется – Англия, Италия, Америка – они никуда не денутся, а молодость пройдет. И быть может, придется жалеть, в будущем. Нам всем придется. Потому что без капитана я никуда не поеду, и они не поедут, а деньги этот Кузьмин, Кузьмичев или как там его, отдаст другой команде. Вот так. – Егор живо выпрямился и скрестил руки на груди.

– Хорошо. Я согласен. Мы должны попробовать. Если бы мне было плевать на все это, я бы так сильно не переживал. – я улыбнулся, а Егор просто оскалился в улыбке и кинулся меня обнимать. – На то она и молодость, чтобы пробовать! – сказал я сдавливаемый в объятиях одного из самых своих близких друзей.

– И вы решили попробовать стать гомосеками? – раздался голос Булки.

Он свесился с перил и тупо улыбаясь, смотрел на нас. Следом за ним спустился Ден.

– О! Они тут обнимаются! Булка давай обниматься тоже! Я ваш друг вы обязаны взять меня в Сочи. – Сказал Ден и начал лезть к Булке.

Булка принялся отбиваться от него и кряхтеть как старушка. Мы все рассмеялись и начали подниматься наверх. Время было позднее, и сторож наверняка успел выпить не один стакан водки и съесть не один кусок торта. Пора было сворачиваться. Мы прошагали один пролет, а Булка развернулся и пошел в обратную сторону – под лестницу.