Дара Преображенская - Душа мертвеца

– Неужели Вы не запомнили, как он выглядел?

– Нет, дорогая. Память у меня уже не та. Вроде парень, как парень, да я его близко-то не видела, всё издали, не люблю в чью-то жизнь залезать. Всегда такой была, и войну прошла, и блокаду.

– Вы тоже одиноки?

– Муж погиб под Сталинградом в сорок четвёртом. Больше замуж выйти так и не решилась, всё казалось память его предаю. Вот так и прожила, пора уж помирать.

– Это Вы в тот день вызвали милицию?

– Я. Три дня около её квартиры ходила, стучалась. Никто не открывал, бывало ухо к дверям приложу и вслушиваюсь, не раздастся ли шорох какой. Тихо было. Ну я и решилась на третий день позвонить в милицию, дескать, подозрительно. Приехали, дверь взломали, шум на весь подъезд стоял. До сих пор вижу её повешенную, а рядом грудной ребёнок в пелёнках уже не плачет, а хрипит от голода. Жутко.

– Вы уверены, что это было самоубийство?

– Конечно. Ведь никого не было рядом с ней, и окна, и двери закрыты, не мог же убийца в воздухе раствориться.

– К такому шагу её вполне могли подтолкнуть. Одинокая женщина в пустой квартире легко поддаётся разного рода внушениям. Неужели до этого дня она ни с кем не общалась?

– Вроде общалась. Да разве удержишь в памяти всех знакомых. Как Света с тем парнем связалась, к ней многие ходить стали. Я, конечно, говорила с ней, вразумляла, но всё без толку.

– И всё-таки, с кем она могла общаться?

Вера Алексеевна пожала плечами, задумалась.

– Была какая-то девушка её ровесница или чуть старше. Волосы тёмные, почти чёрные, глаза такие бегающие, одевалась ярко, вела себя вызывающе. Сразу видно, палец в рот не клади, откусит. Только Света простая была, не замечала этого. Не нравилась мне эта её подруга.

– Квартира сейчас брату принадлежит?

– Нет, её купили почти сразу же после похорон.

– Вам не известно, кто покупатель?

– Откуда ж я знаю?

– Простите, я попробую познакомиться с новыми хозяевами.

Мила вышла на площадку и, подойдя к двери напротив, несколько раз нажала на звонок.

– Напрасно, – сказала Вера Алексеевна, – Здесь редко появляются, лишь иногда по вечерам, когда я уже ложусь спать.

– Вы не интересовались этими людьми?

– Нет. Не к чему.

– Извините, на этом всё. Если Вы вдруг что-нибудь узнаете, прошу звоните по этому телефону, – она протянула визитную карточку.

– Хорошо. Обязательно позвоню.

…Денисов сбросил пепел, который угодил мимо пепельницы и оказался грязным пятном на столе.

– Артём, сколько раз тебе говорила, не курить за столом. Мне всегда приходится убирать за тобой.

Мила вытерла тряпкой пятно, положила её обратно на полку. Полка была уставлена книгами, среди которых особенно выделялась одна с надписью на синей обложке: «Уголовный кодекс Российской Федерации». Она часто заглядывала туда, хотя память опытного следователя и так успешно зафиксировала основные моменты, с ними приходилось сталкиваться почти каждый день.

Денисов поморщился, виновато посмотрел на Милу:

– Не обижайся, больше не буду испытывать твоего терпения.

– Отлично. Именно это я и хотела услышать от тебя. А где Хоботов?

– Сейчас будет. Он тут по делу зашёл.

– Разве могут быть дела выше своих служебных обязанностей? – шутливым тоном спросила Мила.

– Разумеется, нет, товарищ майор.

– Ладно, что там насчёт списка телефонов?

Денисов разочарованно прищёлкнул:

– Глухо, как в танке.

– То есть?

– Какой-то Иванов Самуил Дмитриевич. Все архивы перерыл, нет такого.

– Как нет? Так не бывает.

Денисов назидательно проговорил:

– Запомни, в этой стране может быть всё.

– Согласна. Но всё равно, он же не выплыл из воздуха.

– Да вот, похоже, выплыл.

– Не понимаю. Не мне же тебя, опытного оперуполномоченного по особо важным делам, учить. Обратись в паспортно-визовую службу.

– Обращался уже.

– Ну и что?

– Да ничего. Приехал откуда-то с севера с Мурманска, где работал инженером на химическом заводе. А там его след простыл, никто в помине никакого Иванова Самуила Дмитриевича не знает. Ясно дело, паспорт поддельный.

– Как пропустили?

– Это уж не наша вина. Заплатил кому-то хороший куш. Разве сейчас найдёшь кому? Здесь взяточник на взяточнике сидит и взяточником погоняет. Были и другие звонки, я выяснил, там всё нормально, но они носили, в основном, разовый характер.

– Рыбка из проруби сама выплывет, – пробормотала Мила.

– Ты о чём?

– Так, не обращай внимания. У меня к тебе ещё дело есть.

Денисов вытащил из конфетницы одну конфету, раскрыл фантик, засунул в рот, эти конфеты оставались ещё с прошлого раза, когда они отмечали его награждение и повышение по службе, иногда к ним прикладывалась и Мила, но они стояли здесь больше для вида, чем по истинной надобности.

– Валяйте, товарищ майор.

– Узнай в агентстве по недвижимости, а, может, и по своим каналам, кто является покупателем квартиры в доме пятнадцать по улице Королёва. Квартира номер тридцать девять.

– Это имеет какое-то отношение к делу Борисова?

– И да и нет.

– Что ты этим хочешь сказать?

– То, что Борисов часто со слов жены навещал в интернате одного мальчика, мать которого покончила жизнь самоубийством как раз в этой самой квартире.

– Ну и что? Какое это имеет значение? Знаешь, сколько таких самоубийц и несчастных жертв жизненных обстоятельств по всей стране?

Мила серьёзно посмотрела на своего напарника. Вроде, парень простой, а любит до всего докапываться, вовсе неплохая черта для работника прокуратуры. Однако пускаться в длительные объяснения она не любила, потому что это могло её саму сбить со следа.

– Артём, давай не будем сейчас разводить дебаты, у нас ещё есть время, чтобы поспорить насчёт версий и тому подобной чепухи. Чувствую я, что этот маленький эпизод имеет большое значение, это вроде как зацепка, которая в итоге что-то может дать.

Денисов встал:

– О кей, пойду разыщу Хоботова. Хватит ему отлынивать. Кстати, это правда, что у тебя скоро день рождения?

– Напрашиваешься?

– Да нет. Просто узнаю, скромно надеясь на то, что ты пригласишь меня, как хорошего коллегу по работе.

– Любишь ты перед женщиной красоваться, Денисов, – Мила улыбнулась, показав свои безупречно белые зубы, несмотря на приличный стаж заядлой курильщицы, – Не сомневайся, я приглашаю и тебя, и Хоботова, и Смехова, и ещё ряд коллег, ну и кое-кого из своих знакомых.

– И сколько же тебе стукает на этот раз? Денисов снова потянулся к конфетнице.

– Женщине столько лет, насколько она выглядит. Разве ты ещё не знаком с подобным правилом?

– Тогда тебе всего двадцать с хвостиком. И не прибедняйтесь, товарищ майор.

Мила показала свой пропуск, осмотрелась. Она редко заглядывала в такие учреждения, как Администрация города, если только подписать какие-то бумаги, в общем-то, она ещё не так давно приехала в Каменск. Здесь всё дышало деловой торжественностью и надоедливой суетой, поток служащих в строгих деловых костюмах двигался в разные стороны по всему зданию горисполкома. На подоконниках стояли горшки с цветами, за которыми вёлся тщательнейший уход, полы гранитные отшлифованные, где-то по коридорам ютились просители, отовсюду слышались звуки оргтехники. Мила спустила капюшон на плечи, сегодня был настоящий мороз больше тридцати, но она по-прежнему не надела свою меховую шапку, несмотря на уверения сослуживцев, что непременно подхватит либо менингит, либо ещё какую-нибудь болячку. Наклонилась к окошку кабинки, внутри которой сидел сотрудник штатной охраны и записывал всех посетителей в толстую тетрадь, предварительно проверяя паспорт.