Дара Преображенская - Душа мертвеца

В кабинет вошла Зиночка с подносом, поставила кофе на маленький журнальный столик, находившийся чуть в стороне, который Мила не успела заметить.

– Спасибо.

– Дмитрий Васильевич, от вчерашнего торжества остался торт. Вам принести?

– Хочешь? – Степанов обратился к Миле, она мотнула головой:

– Нет. Я не так давно обедала.

– Мне тоже не нужно.

Зиночка исчезла.

– Как тебе предложили должность убитого?

– Шеф всегда метил кого-то другого на его место, говорили, у них были натянутые отношения, мне, к сожалению, об этом ничего не известно.

– Понятно.

Она пригубила обжигающий бурый напиток, поставила чашку на блюдце, почувствовав, как согревается.

– И трудно тебе здесь?

– Дел много, но, думаю, я справлюсь. Ты ведь знаешь, в школе я всегда был в числе лидеров.

– Знаю, – согласилась Мила.

Он был действительно красив, она с восхищением посмотрела на свою давнюю любовь, осознав, что юношеские впечатления до сих пор не умерли в ней, несмотря на целых пять лет замужества. Он взял её за руки:

– Тебе понравился тот танец в школе?

– Очень.

– Хочешь, чтобы это повторилось?

Мила закрыла глаза, попыталась отвлечься от наваждения, но он всё ещё держал её руки в своих.

Она заставила себя заговорить первой:

– Послушай, пол часа назад, когда я пришла сюда, ещё не подозревая о том, что встречу тебя здесь, из твоего кабинета вышла женщина в чёрном кожаном пальто.

Лицо Степанова стало серьёзным, непроницаемым, ей даже показалось, что он попытался отвести взгляд, но всё ещё смотрел на неё своими голубыми глазами Дон Жуана.

– Что тебя интересует?

– Кто эта женщина?

– Обычная посетительница, не больше.

– У тебя есть серый мерседес?

– Я пользуюсь служебным транспортом, а вообще-то у меня синий фольксваген.

Мила оставила кофе недопитым, поднялась.

– Я выяснила всё, что мне было необходимо, предстоит встретиться ещё с остальными сотрудниками. Мне пора.

Вместо пожатия он просто поцеловал её руку, но от этого Мила ощутила приятную дрожь во всём теле. Она хотела отдёрнуть руку, но не сделала этого. По дороге Мила подолгу останавливалась, представляла себе глаза Степанова, задумывалась, шла дальше, не замечая того, что потеплело, и можно было скинуть капюшон. Снег искрился на полуденном Солнце разноцветными радужными бликами, слепил, она даже зажмурилась, прошла мимо ворот до боли знакомого здания, обернулась лишь на окрик человека, явно знающего её, остановилась.

Кричал Денисов.

– Эй, ты что, забылась!

Это был действительно Денисов, небольшого роста, однако, всё ещё крепкий, в сравнении со Степановым он проигрывал. Мила помахала ему рукой, сняла перчатку, подула на руку, чтобы согреться.

– Стало теплее.

– Я не о том, – Денисов подошёл к ней вплотную, вытащил сигарету изо рта, – Вот решил заняться собой, бросаю потихоньку вредные привычки.

– Ты хочешь бросить курить?

– Как видишь, – Денисов выкинул неиспользованную сигарету.

– Зря, дал бы мне.

– Тебе, пожалуй, не помешает, ты как чумная идёшь. Что случилось?

– Ничего.

Мила попыталась стереть из своей памяти глаза Степанова, как бы не было трудно, нужно привыкать переключаться с одного на другое, она прекрасно понимала, что этого требуют обстоятельства.

– Ничего не случилось, я просто вспомнила свою юность и пожалела, что всё это ушло безвозвратно в небытие. Мы всегда жалеем то, что не в силах удержать возле себя, затем раскаиваемся и снова жалеем.

Денисов открыл дверь прокуратуры, как галантный джентльмен пропустил вперёд Милу, поздоровался с постовым.

– Кстати, у меня для тебя очень интересные данные.

– Какие данные?

– Ты что забыла? Квартира на улице академика Королёва.

– Ну.

– Оказывается, её раз пять перекупали какие-то подставные лица.

Мила вставила ключ в замок, повернула в пол оборота, как всегда делала, толкнула ногой дверь, оглядела скучную обстановку своего кабинета. На столе в полном одиночестве замер компьютер совершенно новой модели. Его приобрели всего месяц назад, но Мила уже бегло щёлкала кнопки, могла быстро бродить по интернету, этому она научилась благодаря своему упорству ещё в Москве, когда работала в МУРе, потому что везде во всех учреждениях давно пищали эти машины, помогающие в интеллектуальной работе и почти заменяющие ум, а точнее выполняющие грязную работу по сборке, сортировке и упаковке информации. Денисов помог ей снять дублёнку, Мила ловко повесила её в шкаф, села на стул. Вот она и на привычном рабочем месте.

– Теперь говори, что тебе удалось выяснить.

– Знаешь ли ты, кто является официальным покупателем этой самой квартиры?

– Не томи, Денисов, иначе я тебя отшлёпаю.

– Некая Ирина Александровна Новосёлова.

– Что? Ирка?

Мила остолбенела.

– Я слышал, вы когда-то учились вместе в одном классе.

– Учились, – Мила достала сигарету, закурила, – Жаль, что ты выбросил ту перед прокуратурой.

– Я вижу, новость тебя потрясла, – с удовольствием заметил Денисов, – Кое-как удалось узнать. Дело в том, что все эти компании недвижимости держат в секрете своих клиентов и сведения о них, связанные с куплей-продажей.

– Как же ты тогда узнал?

– У меня там знакомая работает.

– С меня причитается.

– Беру только натурой.

– Согласна, – пошутила Мила.

Она говорила машинально, из головы не могла выйти Ирка, и вообще, при чём тут она, неужели и она имеет отношение ко всей этой нелепой истории? Мила задумалась, Ирку она воспринимала раньше обычной недалёкой девчонкой, стремящейся к славе, известности, почестям и богатству, за эти четыре составляющих она была готова продать душу даже самому дьяволу.

– Что я словно наседка забеспокоилась, может это простое совпадение. Мало ли в мире покупается и продаётся квартир.

– Она что богатая, твоя подружка? Денисов достал из конфетницы небольшую шоколадку, развернул блестящий фантик, откусил и начал медленно разжёвывать.

– Да в том-то всё и дело. Её муж – обычный художник, она – актриса. В провинциальных городках на такие профессии не очень разживёшься.

– Понятно.

– Что тебе понятно, Денисов?

– Ничего не понятно. При чём тут твоя подруга, Борисов? Борисов – большая шишка, Новосёлова – маленькая. Как они могут быть связаны между собой? Да и связаны ли они?

На этой вопросительной ноте Мила провела остаток рабочего дня, вернулась домой, села на софу, открыла дневник Нади на первой попавшейся странице, сама не зная почему, начала читать.

«Я как Мерилин Монро так же мелькаю словно бабочка, потом лечу на огонь и погибаю. Медленно погибаю. Мерилин – мой кумир, но она была так же несчастна, как я, так же одинока. Ей хотелось чего-то большего, а этот мир мог дать ей очень мало. Её душа, тело предназначались для чего-то большего, для счастья, радости. Она жила одними мечтами, и не нашлось ни одного человека, кто бы исполнил все её желания, ну хотя бы часть этих желаний. А я…Я даже боюсь высказать вслух то, что я хочу, потому что это опасно, слишком опасно».