Дара Преображенская - Душа мертвеца

– Скажите, где я могу найти помощника мэра?

– Третий этаж, триста четвёртый кабинет. Подойдите сначала к секретарю, она Вас запишет.

– Хорошо.

Мила с лёгкостью влетела по ступенькам лестницы на третий этаж, вспомнив при этом слова Денисова, она действительно не чувствовала своего возраста, ей казалось, что недавно минуло двадцать, и она всё такая же девчонка, как и раньше. Если бы можно было прожить все эти годы заново, она обязательно бы согласилась. Она прожила бы их по другому. Мила очнулась, как только очутилась перед дверью кабинета с номером триста четыре. На двери она прочла «Приёмная первого заместителя главы Администрации» и чуть ниже – обычный листок с напечатанными на компьютере словами: «Уважаемые граждане, просьба входить по предварительной записи».

На неё посмотрела молоденькая секретарша, которая сразу же отвлеклась от своей работы. На вид ей было не больше двадцати пяти, короткая стрижка, строгий зелёный пиджак, который здорово гармонировал с окружающей обстановкой, она словно являлась частью этого интерьера.

– Здравствуйте, Вы записаны? – спросила секретарша.

– Нет. Я – следователь по особо важным делам Мила Сергеевна Рыбакова, – Мила протянула свою заветную красную книжечку с фотографией на обратной стороне обложки, – Мне необходимо видеть заместителя Николая Георгиевича. Я веду дело о его убийстве.

– Так Вы из прокуратуры? – наконец поняла секретарша.

– Именно.

– Минуту подождите, там у него посетитель, затем я доложу, и Вы войдёте.

Мила устало опустилась на стул, но долго сидеть ей не пришлось. Дверь внутреннего кабинета раскрылась, оттуда вышла женщина, заинтересовавшая её. На ней было длинное кожаное пальто, каштановые кудрявые волосы доходили до плеч, но больше Милу привлекло выражение лица незнакомки. Казалось, она была чем-то обеспокоена, даже недовольна, раскрасневшиеся от возмущения щёки говорили сами за себя.

Память Милы вернула её в тот день, когда она прогуливалась вдоль Комсомольской площади, она словно наяву увидела перед собой серый мерседес, прилично одетого мужчину рядом с женщиной в чёрном кожаном пальто, которые стояли чуть ли не посреди дороги и выясняли отношения. Послышался стук каблуков, посетительница решительно покинула приёмную.

– Простите, кто это? – спросила Мила.

– Она записана у меня, как госпожа Григорьева.

– Как её зовут, где она работает?

– Не знаю, она сказала, что по личному вопросу. Так я докладываю о Вас?

– Да, конечно, – задумчиво ответила Мила.

Сразу над столом висел портрет президента, на столе стояла ваза с искусственными цветами, они совсем не вписывались в окружающий вид. Мила не любила искусственные цветы, ей казалось, что они должны украшать венки покойников. Степанов встал и, подойдя к ней, поприветствовал её.

– Ну, здравствуй, здравствуй. Какими судьбами у нас?

Мила остолбенела, ей стоило лишь протереть глаза, чтобы убедиться, что она не во сне, и перед ней, действительно, стоял её бывший одноклассник, с которым она на днях танцевала, вспоминая свою безвременно ушедшую юность. В чёрном костюме он смотрелся намного привлекательнее, производил впечатление делового мужчины, занятого своим бизнесом.

– Ты? – только и смогла пробормотать Мила, – Так это ты замещаешь Борисова?

– Как видишь. Я же тебе говорил на вечеринке. Разве забыла?

– Невероятно. На встрече выпускников я не заметила, чтобы ты упоминал об этом.

– А ты и не спрашивала. Ты была увлечена совсем другим и не слушала меня.

– И давно ты в Каменске? Точнее, я хочу спросить, давно ты на должности первого заместителя?

– Мы просто с тобой не пересеклись. Я здесь уже около трёх месяцев. А на должности я всего пятый день, ещё не успел привыкнуть.

Мила села за длинный стол, расстегнула пуговицы своей дублёнки, потому что в кабинете было жарко, в отличие от городских квартир здесь хорошо топили.

– Странные получаются совпадения. Я еду в Каменск после развода, затем ты, а затем и Надька.

– Ничего странного. Всех когда-то тянет к тем местам, где прошло их детство.

– Согласна, только не было бы мёртвых.

Степанов по-прежнему улыбался:

– Ты о чём?

– Так, не обращай внимания.

Он остановился возле окна, посмотрел куда-то вдаль. Окно выходило на центральную улицу города, поэтому оттуда доносились гудки автомобилей, шум толпы, город жил своей жизнью.

– Хочешь кофе? – предложил Степанов.

– Не отказалась бы. Сегодня, как никогда холодно, а мне ещё много предстоит по улицам ходить. Такая собачья работа.

– Но тебе ведь она нравится?

– Возможно.

Сказав это, Мила впервые задумалась, а нравится ли ей работа и поняла, что, пожалуй, не всё ещё потеряно, если она, наконец, осознала, что занимается тем, чем должна.

– Знаешь, а мне всегда казалось, что следователь – это неблагодарный труд. Ты вкладываешь душу, а получаешь за это какие-то жалкие гроши.

– Я знаю, что без таких, как я «дураков», выкладывающихся за гроши, негодяев станет всё больше и больше, а я – та сдерживающая сила, которая противостоит им.

– Пустые слова. Я мог бы предложить тебе место здесь за хорошие деньги, будешь помогать хорошим людям налаживать бизнес, обходить все эти административные преграды.

– И законы?

– Ну почему же. Ах, Мила, Мила, ты же – умная женщина и понимаешь, что законы в нашей стране придуманы негодяями, которых ты затем ловишь и сажаешь за решётку. Разве не так?

– Послушай, Дим, извините, Дмитрий Васильевич, давайте не будем заниматься демагогией. Я пришла к Вам совсем по другому поводу.

– Да ладно тебе. Мы ж одноклассники, а Дмитрий Васильевич я для остальных.

Степанов нажал на кнопку телефона, при этом трубка оставалась на прежнем месте.

– Зиночка, принеси нам по паре чашек кофе с шоколадом.

Посмотрел на Милу.

– Хорошо, давай ближе к делу, раз ты настаиваешь. Итак, по какому поводу ты пришла?

– Борисов работал здесь в течение трёх с половиной лет. Я хочу выяснить круг его знакомств, с кем он общался и т. д. Но, ты, очевидно, не знаешь его так близко, потому что жил в другом городе, хотя за три месяца ты мог что-то узнать о его делах.

– Три месяца – небольшой срок, чтобы знать человека. Я ему помогал, как вышестоящему начальнику, встречались мы только по работе, общение было ограничено деловыми рамками. Борисов не был тем, с кем я мог бы поддерживать дружбу или хотя бы приятельские отношения.

– Значит, он тебе не нравился?

– Что значит «не нравился»? Он же не красна девица. Просто он не был человеком моего круга.

– Когда ты видел его в последний день?

– В понедельник. Это было утром, он дал мне какое-то поручение, затем скрылся, сказал, что по делам, просил доложиться шефу. Вот, пожалуй, и всё.