Марго Эрванд - Соблазны Одиночества

– Мама, ты там? Открой! – Услышала она крик Майка, тарабанившего в дверь.

Тянуть было нельзя. Упираясь на трость, она пошла к двери, морщась всякий раз, когда нужно было переставлять левую ногу. Обезболивающее, которое ей выписали несколько месяцев назад, закончилось вчера утром, но Норма точно знала, что оно не смогло бы купировать этот приступ, как и то, что, если она будет продолжать бегать от врачей, скоро и вовсе не сможет подняться с кровати.

– Ты чего так долго? Я уже думал выламывать дверь! – прохрипел Майк, глядя на нее так, точно они не виделись целую вечность. – Как ты?

– Все хорошо, – ответила Норма, нарочито улыбаясь сыну. Она едва стояла на ногах, колено пульсировало от боли.

– Ты что, спала?

Норма и забыла, что на ней до сих пор была только ночная сорочка. У нее не было сил переодеваться, да и гостей она не ждала. Стыдливо прихватив себя одной рукой, она улыбнулась сыну. Другой рукой Норма продолжала опираться на трость, сейчас это была ее единственная опора.

– У меня была бессонница. А у тебя все хорошо?

– Мы так и будем стоять в дверях? У тебя что, кто-то есть?

– Не говори глупости. Проходи, выпьем кофе, – скомандовала она, пропуская его в дом.

– Как твоя нога?

– Все хорошо, я просто устала.

– Я сам сварю кофе, а ты лучше отдохни.

Норма с облегчением приняла его помощь, хотя внешне сохранила спокойствие. Тяжело переставляя ноги, грузно наваливаясь на трость, она заковыляла в комнату, в то время как Майк направился на кухню, щелкая языком ритм какой-то мелодии. У него был прекрасный музыкальный слух, и он уже не первый год успешно совмещал работу страхового агента с концертной деятельностью в составе джаз-бенда. К тому моменту, как Майк вошел в гостиную с двумя стаканами в руках, Норма успела надеть домашнее платье, а также свернуть калачиком постельное белье в углу дивана и обложить его со всех сторон декоративными подушками. Подложив себе под спину валик с меховыми помпонами, она села на свободный край, слегка вытянув ногу.

– Как вкусно пахнет, – протянула она, вдыхая фирменный аромат кофе. – Давно я себя не баловала.

– Ой, а я забыл, что тебе больше нельзя кофеин, – виновато ответил Майк, усаживаясь напротив нее. Кресло с резными ножками тут же скрипнуло под тяжестью его тела. – Могу заварить тебе чай.

– Не волнуйся, иногда можно, – заверила его Норма.

Майк улыбнулся ей в ответ, сделав глоток из своего бокала. Она чувствовала на себе его цепкий взгляд, подмечающий все то, что она хотела бы от него скрыть: усталость – время тянулось мучительно долго, а желанное облегчение все не наступало, – боль, изводившую ее уже вторые сутки подряд, но прежде всего, страх, который внушала ей мысль о том, что она может стать обузой для детей.

– Ну давай, рассказывай! – скомандовал Майк, похлопав ее по руке. – Только правду.

– Хочешь сказать, что я когда-то тебя обманывала?

– Нет, и ни к чему начинать эту порочную практику. Когда ты была последний раз у врача?

– У меня все хорошо, – продолжала упорствовать Норма, натянуто улыбаясь. Чашка кофе в руке казалась непомерно тяжелой, отчего она начала испытывать дискомфорт в локте. Она пожалела, что села так далеко от подлокотника, а до журнального столика бессмысленно даже пытаться дотянуться. Колено ныло все сильней.

– Рад слышать, и все же когда ты была у врача? – не сдавался Майк, протягивая ей руку. – Давай я подержу, пусть немного остынет.

Он взял у нее из рук кружку и поставил ее на стол. Норма проследила за ним, понимая, что игра окончена: ей его не обмануть, не стоит и пытаться. Она поджала губы, встретившись с его мягким взглядом. Норма чувствовала, как защипало в глазах, но ничего уже не могла с этим поделать.

– Мам, ну ты чего, не плачь, я же с тобой, – начал Майк, присаживаясь рядом с ней на диван. Он обнял ее за плечо и осторожно привлек к себе. – Все будет хорошо, не волнуйся.

– А если нет? Что, если я не смогу ходить? Зачем мне такая жизнь?

– Не говори глупости, все будет хорошо, я тебе обещаю.

***

Ронда сидела в своей погруженной в полумрак гостиной. Через тонкую ткань занавески в комнату проникал свет прожекторов ночного Сан-Франциско. Она жила на двадцатом этаже, но даже на такой высоте слышала, как внизу бурлит жизнь мегаполиса. Во многом благодаря потрясающему виду на залив из окна спальни и гостиной они с Питером остановили свой выбор на этой квартире. Но по-настоящему наслаждались этой красотой, пожалуй, только в день подписания договора долгосрочной аренды. После жизнь потекла привычным суетным руслом, и времени на созерцание уже не оставалось.

Ронда залпом осушила свой бокал. Горькая водка обожгла горло, и у нее даже перехватило дыхание. Громко выдохнув, она встала с кресла и подошла к окну, скользнув рукой по шелковистой ткани портер бирюзового цвета. Она уткнулась лбом в стекло, вглядываясь в мерцающую мглу залива. Где-то там вдали расположен Алькатрас, в прошлом – тюрьма для особо опасных преступников, а ныне музей, настоящий магнит для туристов. Удивительно, но год назад, когда она вернулась в родной Сан-Франциско из Лос-Анджелеса, экскурсия в тюрьму-музей на пароме оказалась первой в списке достопримечательностей, с которыми ей хотелось познакомить Питера. Они провели на острове не меньше двух часов, большую часть из которых стояли на смотровой площадке, любуясь потрясающим видом на город.

– А ведь у нас могло все получиться, – протянула она, плотно сжав губы.

Но ответом в голове прозвучало колкое замечание Питера: «Я устал. Я хочу нормальную жену, а не светскую львицу, не ходячую рекламу бутиков Родео-драйв, понимаешь?»

Ронда подошла к столу и, налив себе новую порцию водки, вернулась в кресло. На журнальном столике стояли два шарообразных деревянных подсвечника. Она привезла их из поездки на Гавайи больше пяти лет назад. Это был тяжелый период в ее жизни: она поняла, что выросла из формата печатного издания, сдерживающего ее карьерный рост. Тогда, громко хлопнув дверью, она была уверена, что профессиональные регалии и безупречная репутация помогут ей устроиться на новую работу, но на деле это оказалось не так. Три месяца она рассылала свое резюме по всем теле- и радиокомпаниям, но телефон продолжал молчать. Поездка на Гавайи стала для нее спасением, бегством от реальности. За две недели вдали от городской суеты и карьерной гонки она смогла не просто отдохнуть, но даже обзавестись нужными связями. В отеле она познакомилась с Джимом Беннеттом, руководителем одного из ведущих телеканалов страны. Так Ронда получила не только желанную работу, но и встретила хорошего друга.

Воспоминание о Джиме неприятно резанули по памяти. Сегодня он официально разрешил пронырливому Алану Пэрри присоединиться к ней в освещении дела Каролины Говард. Это было их с Джоном дело, а теперь в нем появился кто-то посторонний.