Екатерина Гончарова - Земля XXIII: Вестполис

– Это точно индиго, – с облегчением сказал Глава.

Когда они вынырнули на поверхность, то обнаружили, что на палубе уже собралась почти вся команда. Глава разговаривал с человеком, которого звали Алекс. И Глава предупредил его каком-то нападении. Альбус не понимал, о чем идет речь, ведь с ним такие серьезные темы никто никогда не обсуждал. Когда они поговорили, Альбус вдруг подумал о том, что судно идет прямо к мусорному пятну, где может застрять. Он вынырнул на поверхность, когда все остальные дельфины уже нырнули и крикнул:

– В тридцати минутах пути мусорное пятно!

– Спасибо тебе, Юный Друг, – дружелюбно улыбнулся ему человек.

После этого Альбус полюбил людей. Так как они сопровождали мусоролов поодаль, время от времени, тайком от остальных Альбус подплывал к нему и подолгу рассматривал их. Затем его заприметил Алекс, и они подружились. Алекс рассказывал ему, как устроен мир человека, а альбинос в ответ рассказывал о жизни дельфинов. Алекс писал научную работу и часто записывал слова Альбуса на бумагу, благодаря чему дельфин чувствовал себя полезным.

Понимания в стае он по-прежнему не находил, и, наверное, всё так бы и осталось, если бы однажды ночью, возвращаясь от судна к дремлющей на поверхности океана стае, Альбус не почувствовал неладное. Далеко впереди вода вскипала, он слышал странные всплески. Спустя минуту он рассмотрел треугольные плавники над поверхностью. Альбус поспешил к стае.

– Акулы, акулы! Акулы! – закричал он так громко, как мог, мигом перебудив всю стаю.

Перепуганный молодняк заметался туда и сюда, но опытный Глава призвал всех к спокойствию.

– Выстроиться в ряд! – скомандовал он.

Когда волна паники прошла, и все от мала до велика образовали стройный ряд, Глава заговорил:

– Нас восемь особей. Если мы будем действовать сообща, мы справимся с этими акулами. По моим подсчетам их всего четыре или пять. Альбус, ты молодец, что вовремя поднял тревогу, – посмотрел он на альбиноса.

– Если мы возьмем в зубы по губке, то наши удары будут сильнее, и они защитят наши носы, как панцирь, – робко предложил Альбус, не ожидавший похвалы от Главы.

– А это хорошая мысль! Всем вооружиться, – отдал команду Глава.

В этот вечер им повезло. Видя решительный настрой воинственных дельфинов и странные приспособления у них на носах, акулы не стали рисковать и обошли их стаю стороной, а Альбус после этого события стал полноценным членом стаи, с которым наконец-то начали общаться и старики, и сверстники. Лишь только Тор не мог ему простить тот удар губкой.

Сегодня Теодор разрешил Джону навестить свою семью.

– Только помоешься с мылом, как придешь, – брезгливо сморщил нос молодой хозяин.

Джон был готов помыться хоть дважды, и он от души бы расцеловал Теодора, если бы закон позволял сделать это. Все-таки в Теодоре было что-то доброе. Иногда он отпускал его к семье, сознательно нарушая третье правило, запрещающее рабу покидать хозяина в дневное время суток. Иногда отдавал свои старые вещи, как разбитый светильник, например. А в день рождения всегда отдавал ему остатки торта. Иногда Джону казалось, что Теодор его любит, ну может быть, как собаку. А порой, в дни плохого настроения, хозяин гонял его с глупыми поручениями, срывался из-за мелочей, капризничал и старался испортить настроение всем вокруг. Теодор знал, что у Джона есть большая семья в нищем квартале. Как-то зимним вечером, когда штормовой ветер оборвал провода электропередач на Президентской улице, и Теодор остался в темноте с Джоном, он попросил его рассказать, как Джон жил до службы в его доме. Джон поведал ему о сестрах и братьях, о матери, о нищем квартале и людях, проживающих там. Когда маленький раб рассказывал о том, как они тянули булку хлеба на два дня, Теодор заставил рассказчика остановиться. Или Джону показалось, или голос Теодора странно дрогнул. После этого случая, Теодор начал отпускать его в город по разным поручениям.

Сегодня молодой хозяин был в хорошем расположении духа, кроме того, ему нужно было готовиться к приезду делегации Скайсити. К нему должны были прийти портные, чтобы снять мерки и предложить на выбор каталог одежды.

Перед уходом Джон заглянул на кухню, и по-быстрому накидал за пазуху надкусанный после обеда хлеб, потемневшие кусочки фруктов, удалось даже найти на тарелках кусочки сладкого печенья.

– Братьям собираешь? – когда говорила кухарка Марта, на полках позвякивали стаканы.

– Ага, – кивнул Джон.

– На, вот, возьми, – она протянула пареньку стеклянную банку с наспех собранными туда остатками жареной картошки и мяса из хозяйских тарелок, – пока Стефан не видит.

Стефан – глава охраны, постоянно отирался на кухне, но сейчас он поехал с хозяином по каким-то неотложным делам, и Джон вышел из дома чрезмерно довольный своей добычей. Вот теперь ребятишки хоть порадуются.

Когда он вышел за территорию особняка со всеми ее подстриженными газонами, кустами роз и фигурными деревьями, он очутился на красивой улице Президентской, где жили люди, принадлежащие к сильным государства сего. Дома здесь стояли, словно нарисованные. Каменные здания, окруженные коваными заборами, утопали в зелени, цветах и роскоши. Финансовое изобилие было в деталях: золоченных маковках на ограждении, удивительной красоте растущих на подоконниках тропических орхидей, в выложенных шлифованным камнем дорожках и бьющих тут и там питьевых фонтанчиках.

Джон подумал о том, что здесь чистая питьевая вода льется сутками, в то время, как бедняки довольствуются водой из ржавой колонки – одной на целый квартал. Он поежился, вспомнив, сколько изнуряющих часов под палящим солнцем, дождем и в кусачий мороз ему приходилось проводить в очереди за водой, пока его не взяли на службу к хозяину Франку. В размышлениях и воспоминаниях он прошел улицу богачей и оказался на улице Торговцев. Здесь было тоже красиво и богато, но хозяева домов на этой улице старались не превосходить в роскоши представителей власти. Все прекрасно знали, чем это может закончиться. Все помнили расправу над Картером, владельцем винных лавок во всем городе. Сколоченное на этом деле состояние было настолько велико, что он позволил себе отстроить трехэтажный особняк и выкрасить его краской с золотой пудрой. Видимо, позолота слепила глаза министров, потому что очень быстро Картера обвинили в нарушении какого-то наспех сочиненного закона и бросили в тюрьму на другом конце города. Всё имущество его было арестовано, бизнес приватизирован и акционерами его стали министры при президенте, самому же президенту отошло 50% акций, ибо он и являлся государством в этой стране нищебродов. Незаметно для себя Джон оказался в квартале ремесленников. Таких кварталов было в Вестполисе восемь, они располагались вокруг центра города, чтобы обеспечивать хозяев жизни одеждой, обувью, мебелью, лекарствами, посудой и прочими вещами повседневного обихода. Здесь жили крепкие середнячки, у которых были мастерские, но не было возможности продавать изготовленные вещи. Их за копейки забирали торговцы, но услышать жалобы от ремесленников было практически невозможно. У них было занятие, которое позволяло им выживать, и чем больше они посвящали времени работе, тем лучше жили. Многие из них гордились своим положением и уповали на свою стабильность. Они были свободны, как и хозяева, и это была причина благодарить судьбу. Сыновья ремесленников посещали школы, обучались ремесленному и военному делу, а в будущем именно они становились костяком и офицерским составом постоянной армии Вестполиса. По окончании военной службы, которая длилась пять лет, они возвращались в отчий дом и нарабатывали опыт семейного ремесла. Любой ремесленник или торговец был в сотни раз выше по положению любого раба, кроме того, этим людям полагался «жалобный понедельник». По понедельникам двери Пенты открывались для этих сословий, и каждый свободный простолюдин мог прийти к министрам за правосудием.