Александр Вендеров - Любовный квадрат. Драма из жизни зумеров

– Да ты, мать, никак влюбилась?

– Похоже на то… Нечто подобное я и к Тимофею в самом начале чувствовала.

– Что же, ты хочешь у Кати парня отбить? Вообще-то, это нехорошо.

– Отбивать не хочу, но мне нужно с ним хотя бы общаться. А там всякое возможно, ведь они могут расстаться и без моего участия. Он такой милый! Я тебе фотографию сейчас покажу.

– На самом деле милый, – прокомментировала Тоня, увидев армейское фото Юры. – А что за форма, где он служил?

– В морской пехоте где-то под Калининградом.

– Смотри сама, Аэлита. С одной стороны, я тебя понимаю, раз чувства к этому человеку появились. Но с другой – ты же рискуешь нажить себе врага номер один в лице Кати.

– Да мы слишком близкими подругами никогда и не были. Я не буду ему навязываться. Вот сам захочет, чтобы меня было в его жизни больше – тогда я согласна. А на нет и суда нет. Смотри, нам тот самый мальчик, что тебе понравился, пиццу несёт!

Теперь Аэлита сожалела о времени, потраченном на Володю. В самом деле, ну зачем ей нужен был шестнадцатилетний парень? И она опять пообещала себе не повторять прежних ошибок в новых отношениях, с кем бы они ни были. Будет Юра – отлично, однако и без него она надеялась прожить не хуже.

***

В тот же вечер, когда Аэлита сидела с Тоней в кафе на Елецкой улице в Москве, на улице Степана Уткина в Акимовске, у Кати на кухне, тоже собралась компания. У Кати в гостях были три её подруги: Тамара Володченко, Мария Адаменя и Мария Ротарь. Только что приехал Юра и привёз несколько бутылок вина. Хозяева и их гостьи пили это вино, курили кальян и говорили, как это и бывает обычно между счастливыми людьми, обо всём и одновременно ни о чём. Тамара и Катя вспомнили их давнюю знакомую Ангелину, с которой сегодня случайно встретились на городском рынке.

– Ты на её прикид обратила внимание? – спрашивала Катя. – Свитер хуй пойми какой, джинсы каких-то мохнатых годов, накрашенная, как клоун.

– Ага, – подтвердила Тамара, – оделась, как уёбище. Да, Кать, а ты знаешь, что она нового ёбыря себе нашла?

– Нет, первый раз от тебя слышу. Ну заебись, он же пока ещё не знает, что в её пизде половина Акимовска побывала.

Нет для Кати и Тамары занятия милее, чем вот так обсуждать людей. Юра это слушал, и ему становилось не по себе. И не оттого лишь, что он любит Катю, но и потому, что в его голове не укладывалось, как эта милая девушка с высшим образованием и богатой, образной литературной речью сочетает свои филологические навыки с подзаборной руганью, более уместной в устах какого-нибудь алкаша. Она умеет быть разной, вот только Юре всё чаще казалось, что когда Катя так обсуждает других или когда ругается, она показывает своё истинное лицо, а всё остальное – маски. Чтобы переключиться с этой грустной мысли, он завёл разговор с двумя Машами. Мария Адаменя рассказывала, как она на днях съездила домой в Бобруйск на своей машине:

– Граница с Беларусью из-за пандемии до сих пор закрыта, без веской причины не пускают. Вот и пришлось купить липовую справку, что у меня бабушка тяжело больна.

– А как на самом деле бабушка себя чувствует? – поинтересовался Юра.

– Так нет у меня бабушки, в том-то и дело! Это было бы кощунством – справку о болезни живого и здорового человека покупать.

– А я никак не могу к родным в Молдову слетать, – посетовала Маша Ротарь. – Видно, ждать придётся, когда всё это кончится.

– Маша, а ты в Молдове в городе жила или в деревне?

– Юра, ты знаешь город Бельцы? Вот я оттуда родом, а когда мне было десять лет, мы с родителями в Подмосковье приехали.

– А что там за аварию Серёга устроил, твой брат? – спросила Тамара Юру после некоторой паузы, повисшей в разговоре.

– В «Тойоту» по пьяной лавочке ночью впечатался так, что её на дороге развернуло. И батин «Форд» разбил, улетел в кювет. А потом ещё пришлось ментам платить, чтобы написали, будто он трезвый был, просто не справился с управлением.

– Сумма-то немаленькая вышла за всё это, – заметила Маша Ротарь.

– Сумма вышла такая, что ебанёшься! – воскликнула Катя. – Чужую «Тойоту» чинить, отцовский «Форд» тоже чинить, от гаишников откупаться. Хорошо ещё, что сами не разбились: сработали подушки безопасности.

Маша Адаменя обратила внимание, что Катя употребила глагол «разбиться» во множественном числе:

– Он что, не один был в машине?

– С Максимом Соловьёвым. Есть такой парнишка, ему семнадцать лет. – Юра мельком взглянул на Катю, чтобы посмотреть, как она отреагирует на упоминание имени Максима и заметил, что любимая слегка покраснела. – Но он тоже жив-здоров. Говорит, что это его второй день рождения. А отец сильно переживает, у него давление за двести после того случая не один раз поднималось.

Через полчаса у Юры зазвонил телефон, и Катя видела, как её парень менялся в лице во время разговора. Стало ясно: случилось что-то плохое. Окончив говорить, Юра с ошарашенным видом сказал:

– У отца тяжёлый инсульт, скорая увезла в Вышгород. Он в реанимации. Мать сейчас с ним в больнице, сидит в коридоре. Врачи боятся, что он ночь не переживёт. Мне тоже надо ехать прямо сейчас.

– Юра, как ты поедешь? – возразила Катя. – Ты же выпил. Может, до завтра подождёшь?

– Катя, а что если отец умрёт? Я же себе не прощу никогда, что не приехал.

– Я за тебя боюсь, чтобы ты доехал благополучно. Да и прав можно лишиться за вождение в нетрезвом виде.

– Доеду. Шоссе сейчас свободно, буду ехать девяносто.

– Юра, ты бы переоделся в форму на всякий случай, если остановят, – посоветовала Маша Адаменя. – Чтобы продуваться 8 8 Продуваться – здесь: измерять содержание этилового спирта в выдыхаемом воздухе при помощи алкотестера. не заставили.

– Точно, Маша, так и сделаю. Всё, пошёл переодеваться и погнал!

В прихожей Катя обняла Юру и сказала:

– Хорошо, что Виктору Михайловичу вовремя помощь оказали – теперь спасут. Всё будет хорошо. Доедешь – позвони, скажешь, что с папой.

Настроение за столом, как и следовало ожидать, совершенно изменилось. Когда люди молоды и здоровы, им редко приходит мысль о том, что человеческая жизнь, в сущности, – чрезвычайно хрупкая вещь. Виктору Михайловичу шестьдесят шесть лет, он ещё не старый, и сегодня утром он ходил, говорил, занимался своими делами, а выживет ли теперь – неизвестно. И если выживет, сможет ли восстановиться и обслуживать себя? Катя этим поздним вечером прониклась глубоким сочувствием и к Виктору Михайловичу, и к Юре, и ко всей семье Варламовых.

***

У Виктора Михайловича действительно оказался тяжёлый ишемический инсульт, была парализована вся левая сторона тела. Три дня он провёл в реанимации, а когда угроза жизни миновала, Виктора Михайловича перевели в палату. Юра ездил в Вышгород после каждой смены и чаще всего заставал в больнице мать. Она ухаживала за мужем и часто за глаза ругала Серёжу, помня об обстоятельствах, которые предшествовали болезни Виктора Михайловича: