Елена Велес - Однажды в Берлине

Роберт сделал задумчивое лицо, а потом кивнул.

– Да, – очень серьёзно ответил он. Для пятилетнего ребёнка он был умным мальчиком.

– Пойдём сынок, я отведу тебя к фрау Марте.

Малыш выскользнул из-под одеяла и самостоятельно оделся.

Когда Ангела вошла в квартиру, Катрин стояла у стола и курила. Девушка подошла к Шван, и они встретились глазами.

– Что случилось, Катрин?

Блондинка в сторону выпустила дым и, подняв руку, убрала чёрную прядку за ухо.

– Что это? – её глаза распахнулись от увиденного. – Кто это сделал? Лохмер? Или…

– Неважно, – пробормотала, смутившись, Ангела. Шван не должна была увидеть этот синяк. Но она увидела. Шмид отвела взгляд и слишком холодно спросила, пытаясь за ледяным тоном скрыть свои истинные чувства. – Так что ты мне хотела рассказать?

Блондинка со злостью затушила окурок.

– Я их убью. Обоих!

Её саму испугала реакция на синяк на лице Ангелы. Слишком бурная, слишком неожиданная. Слишком… Она нервно провела руками по волосам и, взяв лицо девушки в свои ладони, заставила посмотреть на себя.

– Я никому не позволю причинить тебе боль, – прошептала Шван.

– Катрин… – брюнетку шокировало как признание девушки, так и её поведение. Она положила руки на грудь и попыталась её легонько оттолкнуть. Но у неё не получилось.

Шван взяла её за плечи и прошептала:

– Сегодня ночью готовятся погромы. Я слышала, как Келлер разговаривал с Лохмером.

– Погромы? – голос Ангелы дрогнул, а во взгляде промелькнул ужас. Она догадалась, о каких погромах идёт речь. Этого стоило ждать. Антиеврейские настроения давно витали в воздухе. После того, как лидером НСДАП ( Прим. Национал-социалистическая немецкая рабочая партия Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei ) стал Адольф Гитлер, посыпались обвинения на евреев: что они забирают рабочие места у коренных немцев; что тайное еврейское правительство владеет всем капиталом Германии; что слишком много евреев в высших эшелонах власти и т. д. и т. п. – Что нам делать?

– Я же сказала, что никому не позволю причинить тебе боль. Тебе и Роберту. Если понадобится, то я сама убью тех, кто посмеет даже пальцем тебя тронуть!

Ответом был горький смешок.

– Ты мне не веришь?

– Как ты собираешься нам помочь?

Катрин улыбнулась и достала из кармана юбки заветный ключ и положила на стол.

– Что это? – Ангела уставилась на ключ.

– Ключ от вашего убежища. Сегодня ночью вы переждёте там, а завтра утром мы решим, что делать дальше.

– А что утром? Фюрер вдруг решит помиловать всех евреев? – брюнетка покачала головой.

– Не отчаивайся, Ангела. Я обещаю что-нибудь придумать.

– Роберта я ещё смогу спасти, сказав, что его отцом был немец. Главное, чтобы мой мальчик был жив.

– Ты хочешь, чтобы его воспитали немцем? – взорвалась блондинка. – Чтобы научили ненавидеть евреев? Да что ты такое говоришь? Неужели ты позволишь ему вырасти и превратиться в такого же молодчика, как…? – голос Катрин дрожал от гнева и боли. – Я не позволю этому случиться, Ангела. – Последнюю фразу девушка прошептала. – Ни за что.

– Почему ты за нас так переживаешь? – так же шёпотом спросила Ангела.

– Я не знаю… – Катрин взяла лицо брюнетки в ладони и соприкоснулась с ней лбами.

– Катрин… – пробормотала Шмид, вдруг поняв, что Шван хочет её поцеловать. А она не имела сил воспротивиться этому. – Что ты…?

– Тсс… – Катрин поймала губы Ангелы, нежно и трепетно, как будто пробуя их на вкус. – Мм… – Её язык осторожно скользнул внутрь и когда брюнетка ответила, переплетя свой язык с языком Катрин, обе девушки застонали в унисон. Руки Катрин скользнули вниз и взяли в плен две соблазнительные окружности, чуть сжав их. У Ангелы закружилась голова: она никогда не испытывала ничего подобного. Это возбуждало и пугало одновременно.

Не почувствовав сопротивления девушка очень осторожно начала расстёгивать пуговицы на платье Ангелы. Она боялась напугать девушку, зная о её ужасном опыте. И Шван не хотела причинить той хоть малейшую боль. Её пальцы расстёгивали пуговицы, а губы оставляли лёгкие поцелуи на шее. Катрин приспустила платье, оголив красивые плечи. Её взору предстала небольшая красивая грудь, скрытая последним тонким препятствием – чёрным бюстгальтером. Шван приспустила вначале одну бретельку, поцеловав плечо; потом другую, прикоснувшись очень трепетно губами к другому плечу.

– Ты позволишь? – пальцы девушки опустились на крючки лифчика. Она видела огромные завороженные глаза Ангелы, ставшие почти чёрными. Ответом на её вопрос был едва заметный кивок головы. Катрин повесила бюстгальтер на спинку стула и, уткнувшись в ложбинку между грудями, тихо застонала. – Ты восхитительно пахнешь… – Она почувствовала, как пальцы брюнетки перебирают её волосы. Она подтолкнула девушку к кровати, заставив ту сесть. Она опустилась перед ней на колени и посмотрела в тёмно-карие глаза, зрачки которых были огромные и заполняли почти всю радужку. – Не бойся, я не причиню тебе боль… Ты мне веришь? – опять кивок. Ангела ничего не могла вымолвить, боясь, что её голос будет дрожать. Но то, что делала сейчас с ней Катрин, это было… восхитительно? Шван тем временем сняла с ног Ангелы туфли и отставила их в сторону. Она задрала подол платья девушки и, отстегнув один чулок, начала его медленно снимать с ноги Ангелы. Она чувствовала мелкую дрожь и знала, что девушка возбудилась от её прикосновений. Но она не могла спешить. Не могла позволить этому случиться быстро! Это могло бы напугать и оттолкнуть брюнетку. Ангела должна почувствовать, что секс – это не только боль и унижение. Секс – это чудесно и удивительно прекрасно! А ещё Катрин не могла поверить, что Ангела оказалась в её руках! Эта красивая и восхитительная девушка сейчас постанывала в её объятиях. Это было невероятно!

Сняв чулок, Катрин лёгкими прикосновениями губ прошлась по пальчикам Ангелы, заставляя её вздрагивать и постанывать от каждого прикосновения. Закончив с одной ногой, девушка взяла в плен другую ногу и проделала с ней тоже самое.

Шван поднялась на ноги и начала расстёгивать пуговицы своей блузки, наблюдая за реакцией Ангелы. Та сидела на кровати и заворожённо смотрела на Катрин. На девушке было восхитительное нижнее бельё, которое никогда в жизни не смогла бы себе позволить Ангела. Но блондинка быстро избавилась от всего, представ перед девушкой полностью обнажённой. Она лишь улыбнулась, когда увидела реакцию Шмид на полностью гладкий лобок.

– Ты позволишь? – Шван протянула руку, прося брюнетку подняться, чтобы избавить её от одежды. – Тебе кто-нибудь говорил, как ты прекрасна? – прошептала Катрин, когда освободила Ангелу от всего. – И не надо смущаться, – блондинка взяла девушку за подбородок. – Посмотри на меня… – Катрин легонько поцеловала Ангелу в губы, вновь сорвав лёгкий стон. Её губы скользили по смуглой коже, а сама Шмид вздрагивала от каждого прикосновения, будто через её тело проходил очень лёгкий заряд электрического тока. Она была возбуждена. Она никогда в жизни не испытывала возбуждения. Разве что, когда была подростком, когда изучала своё тело.